Было там и интересное. Даже очень интересное, я бы сказал — в первую очередь, про начало происходящего ахтунга. Работал Максим с Николаем Петровичем, бывал в лаборатории и своими глазами наблюдал эксперименты с привезенной Джошуа вакциной. И, что интересно в прикладном плане — у всех животных после инфицирования в разы более ярко проявлялись свойственные им ранее черты характера: агрессивные особи становились еще более агрессивными, покладистые становились совсем безвольными, и так далее. А кролики, кстати, бросались размножаться, как ненормальные. Еще было предположение, что либо вакцина, либо какая-то ее производная включали какие-то скрытые механизмы, подстегивающие регенерацию, но ее проверить не успевали — на следующий день все подопытные дохли. Версия с регенерацией очень сильно подходила к моей спине, но я не дох пока. Чему, впрочем, очень радовался.
Но все эти откровения мне не добавили доверия к Максиму. Да и с чего бы, собственно, о себе ничего особо интересного он и не поведал. А уж последние фразы и тон и вовсе отбили желание даже пытаться ему доверять.
— Вот и с хрена ли. Потому что я так решил. Ты не на моем месте, я не на твоем месте, и это есть факт. Еще вопросы, комментарии, предложения? — пришлось все же убрать руки от секретарши.
— Хотелось бы пояснений, босс. То есть мы, вроде как, в одной упряжке, вещи я таскаю вместе со всеми, но чуть что — сразу браслетики опять? — Глаза его я не видел в темноте, но был уверен, что они мне не понравились бы.
Долго разговаривать не было ни сил, ни желания. Поэтому я сдвинул Ксюшу в сторону, одним скользящим шагом перетек к Максиму и двинул ему коленом в грудь, сверху добавив локтем. Наклонился к упавшему на колени парню и, не повышая голоса, поинтересовался:
— Такие пояснения устроят? — Ответа не стал дожидаться, только молча надел наручники. Повернулся к Ксюше — Золотко, ты присматривай, пожалуй, за ним тоже. И спиной не поворачивайся. В мою сторону можешь не смотреть, тут важнее.
— За что ты его? Что он тебе сделал-то? — Уже совсем другим голосом спросила та. Захотелось еще добавить Максиму — ну какая же скотина, только что ведь она была совсем другой. Как тогда, у костерка и шалаша. Но сдержался.
— За неподчинение приказу. За непонравившийся мне голос. За то, что влез в чужой разговор. Имя мне еще его не нравится. Мне продолжать? Я так долго могу…
Девушка покачала головой, но ничего не сказала.
— Ксюх, по поводу присматривать за ним — это не просьба. Это тоже приказ. И ты уж поверь моему опыту, не стоит разбрасываться своим доверием. Никогда это ничем хорошим не заканчивается. Гарантирую, что оно когда-нибудь тебе же вернется топором в спине. Андерстен?
— Ты псих. Нельзя так жить, когда вокруг кажется только плохое. Какого же цвета ты видишь мир, Кирилл?
Да, вот сейчас самое лучшее время для философских диспутов.
— Коричневого, золотце. На ассоциациях. И ты его таким будешь видить, как очечки свои снимешь. Все, солдат Джейн, я пошел, а дискуссию мы продолжим уже, надеюсь, под крышей и, если повезет — в тепле. Оружие зарядить, стрелять без предупреждения, не спать и смотреть по сторонам.
Отвернулся и пошагал в сторону домика. Был он старенький, неказистый, но с виду целый, по крайней мере, окна стояли на месте, с дощатым невысоким забором по бокам и штакетником спереди. Бежать не стал — в эту сторону все-равно нет окон, дверь закрыта плотно, так что шального выстрела, пожалуй, можно не ждать. Поднявшись на низенькое крылечко, встал сбоку от двери и потянул ее на себя. Нет, заперто. И непонятно, хорошо это или плохо… Принюхался. Как будто слегка тянет дымом, но непонятно откуда — из печной трубы точно не шел, заранее обратил внимание, благо, ночь достаточно ясная и лунная. Самая поганая для диверсантов, кстати, им бы, душегубцам, все дождь, да туман.
Негромко постучал — а вдруг есть кто? Может, вообще тут все прекрасно, просто спать все легли, а я ломиться буду… Но нет, никакой реакции не последовало. Присел, оглядел внимательно дверь в поисках замка и не нашел. Интерееесно… Но закрыта же, точно? Точно, подергал еще раз. И что это значит? Нет, понятно, что, скорее всего, внутри закрыто на крючок, у меня у матушки в деревне тоже так, ничего в этом странного нет. Но это же значит, что кто-то его закрыл? И что теперь? В остальную часть поселка все-равно не пойду, там темно и страшно. И собаки лают. Тут тоже, но здесь хотя бы рядом лес, куда всегда можно оперативно отступить, а ежели там навалятся со всех сторон — то и не отмахаюсь. Так что будем преступать закон методом вскрытия чужой собственности. А если там кто есть — то посмотрим. Зря не обижу никого. Наверное.
Бегом вернулся к Ксюше, которая стояла и крутила головой по сторонам, с автоматом в руках. Мельком умилился — амазонка, фурия, серена! Гроза живых и мертвых! Мимоходом потрепал ее по плечу, отобрал нож и уже через пару минут снова был у двери. Уже проверенным способом отжал Катраном старенькую деревянную дверь, вторым ножом нащупал крючок и откинул его. Ну все, кто не спрятался — я не виноват. Хехе.
За дверью меня встретила веранда, темная, с одиноким диваном у стены и пахнущая нафталином, едой и жильем. И еще чуть усилился запах дыма. Кажется, тут занято… Ну а что поделать. На крайний случай, поинтересуюсь обстановкой вокруг. Или будем делить берлогу, надоело мне на земле спать. Да и Ксюшке отдохнуть бы по-человечески… Кстати, может ее сюда позвать? Чай, помещения всегда вдвоем гораздо сподручнее зачищать. Да и мне спокойнее.
На секунду застыл, обдумывая мысль, но тут же выбросил ее из головы. В темноте, да необученная, она скорее во мне лишних дырок наделает, чем прикроет. А у меня, так с детства повелось, дырок в теле ровно столько, сколько мне нужно, ни одной лишней бы не хотелось. Да и Максима с вещами без присмотра не оставишь. Не думаю, что здесь кто-то серьезный сидит, так что и зачищать-то, наверное, не придется. Серьезные люди щи не варят, а тут отчетливо ими пахнет…
Дверь в дом была попрочнее, еще и дерматином обитая. И прилегала плотнее. Снова постучал, но снова без какой-то реакции. Может, там все померли? С щей, например. С этой преградой пришлось повозиться — поддеть ножом дверь не получалось, поэтому пришлось искать петли и на ощупь все тем же Катраном откручивать саморезы. Я уже говорил, как я люблю свой нож? Он хоть и не “тысяча в одном”, как новомодные швейцарские приблуды, но в прямых руках тоже много чего может. Даже кашу с ним варить можно — берешь его обратным хватом, подходишь к скупой бабке, кладешь ей руку на плечо, чтобы лезвие упиралось в шейный позвонок — и вуаля, и каша с маслом тебе, и ночлег, и все, что угодно. Неправильно тот солдат топором пользовался, он тоже так может. Хехе.
Последний саморез никак не хотел выкручиваться, сволочь, я уже сорвал ему все грани, но так и не выкрутил. Под конец психанул, засунул нож под уже отходящую петлю и рванул, что есть сил. С диким хрустом и скрипом петля отлетела, а я мысленно плюнул — вся моя маскировка к чертям полетела. Уже не таясь, от души дернул дверь, повисшую на крючке наискосок прохода, и щучкой нырнул в проем, сразу перекатившись в угол. Кувырком принял сидячее положение, про себя выматерившись на стрельнувшие болью руку и колено, огляделся. Большая квадратная прихожая, кое-какая мебель, скорее, угадывается, чем видится — света луны через окно попадало немного. А еще, гораздо сильнее пахло дымом.
Бросился в следующую комнату, оказавшуюся проходной кухней. Большая печь в углу, обеденный стол, гарнитур, холодильник, плита, и тоже ни души. С этой стороны луна светила в окна и было видно гораздо лучше. Сунулся в следующую дверь — спальня и никого. Вернулся в прихожую, откуда была еще одна дверь в совсем темную комнату, видимо, с закрытыми шторами. Отчего-то по спине пробежали мурашки. Интуиция? Чушь, никогда ее не было. И в темноте этой никого нет, был бы кто — уже бы проявился, благо, двери тут — это просто проемы, самих межкомнатных дверей тут не устанавливали. Помотал головой, отгоняя неприятное ощущение, и полез за зажигалкой, на которой был фонарик.