— Эй, есть кто живой? — Присев и наклонившись, кринул я вниз. — Выходи, не тронем!
Тишина.
— Считаю до трех и бросаю гранату!
Ксюха снова выпучила на меня глаза, беззвучно шевеля губами. То ли проклинала меня за редкостную наглость для гостя, то ли говорила, что у нас нет гранат.
— Раз. Дваа — протянул я и тут снизу послышался шорох и тихий девчачий голос.
— Не надо гранату!
— Ну так выходите все — я напрягся. Жизнь как-то отучила радоваться людям.
— Нас тут трое, но выйти можем только вдвоем! — Пропищал тот же голос.
— А подняться только один? — Я хмыкнул. — Что за шарады?
— Третий деда, он спит, мы пытались его разбудить!
— Нуу, выходите вдвоем, а там посмотрим — мне надоел этот бессмысленный диалог.
— Мы боимся! — Еще тише прошуршал голос. — До этого тут тоже ходили люди, они убили папу!
— Так! — Рявкнул я, но тут влезла Ксюша, весьма нагло закрыв мне рот своей лапкой.
— Девочка, выходи, мы вас не тронем!
Я под нос проворчал:
— Говорите за себя, мадемуазель.
Однако, женский голос, кажется, сработал — из прохода на свет показалась чумазая рожица девочки лет четырнадцати, несмело покрутила головой и медленно начала подниматься по лестнице. Когда голова показалось над полом, увидела меня, так и не убравшего из рук ТТ, пискнула и чуть не свалилась назад, хорошо, Ксюха успела поймать за тонкую ручку.
— Все нормально, он тоже вас не тронет и не обидит! — Запричитила секретарша, не отпуская руки. — Просто мы думали, что там зомби! Он на самом деле хороший, просто пытается казаться злым и плохим!
Тут уже у меня чуть не выпали глаза. Это что за сеанс психологии? Да еще как к месту! Но, как ни удивительно, что-то из этой сумбурной речи сработало — девчушка посмотрела на меня еще раз, покачала головой и вылезла все же. Как они это делают? Я бы в жизни такой чуши не поверил…
— Ты говорила “мы”? — Спросил я появившуюся.
Ксюха тем временем уже обняла ее и что-то тихо шептала на ухо. Наверное, признается, что соврала, и на самом деле я — редкостный козел, мудак и вообще тиран.
— Эй, подруги, потом пошепчетесь — еще раз рыкнул я, но тут из прохода показалась еще одна девочка, сильно похожая на первую, но еще чуть младше, точно не старше лет двенадцати. И такая же чумазая и худая.
Несмело вышла в скудную полосу света, задрала глаза, поморщилась и спросила, подняв голову вверх:
— Вы не тронули Машу?
Упомянутая Маша прерывающимся голосом мявкнула что-то, абсолютно непонятное мне, но, видимо, понятное новенькой, и та тоже поднялась по лестнице. Я осторожно заглянул в подпол, предсказуемо ничего нового не увидел и повернулся к девчонкам. Старшая из них все громче всхлипывала на плече у Ксюши, а вторая неловко стояла рядом.
— Что там насчет спящего деда вы говорили?
Старшая зыркнула на меня и снова отвернулась, младшая задумалась, но все же ответила:
— Там деда спит. Он… Он устал сильно… Мы пытались его разбудить, когда вас услышали, но он не просыпается. А мы боялись сильно шуметь — и тоже шмыгнула носом.
Ну беда. Сейчас утопят нас тут своими слезами.
— Так, юные дамы, ну-ка прекратили нытье! — Шикнул я. — Чего вы развели тут?
— А вы нас не тронете? — Обернулась опять старшая.
— А зачем? — Я хмыкнул. Ну да, может, и цинично, но пусть привыкают, что жизнь не сахар. — Что с вас взять-то?
— Кирилл, они же дети! — Возмутилась Ксюша, уже прижимающая к себе и вторую девчонку.
— Он же ребенок, ну-ну. Так, ну-ка, вы обе в комнату и не высовываться, пока не разрешу. А ты — я обернулся к секретарше — пистолет в руки и не убирать его.
— Кирилл! Они всего лишь дети, тем более, девочки!
Когда она злилась, была чудо как хороша — глаза бешеные, ноздри раздуваются. Амазонка! Еще бы не спорила, цены бы ей не было.
— Либо так, либо я их привяжу, выбирай, о спасительница на белом коне — я наклонился к ней вплотную. — И это, ты не поверишь, приказ! Я не оставлю тебя одну с ними вот так.
— Как? — С вызовом бросила она мне в лицо.
— Жопой об косяк! Выполнять приказ! — Рявкнул я, уже не сдерживаясь.
Девчонки рванули в ближнюю спальню, а Ксюша посверкала на меня глазами, но вытащила пистолет и уселась, демонстративно отвернувшись от меня. И тут же обругала, не оборачиваясь:
— Ты псих и параноик! Еще бы обыскал их!
— Первое уже было, ты повторяешься — я вздохнул. — А было бы надо — обыскал бы, не постеснялся. Но они ж в одних пижамках, куда там что прятать. Все, я вниз, посмотрю на деда, а ты тут за главную!
— Может, я прикрою? — Неуверенно раздалось из угла с Максимом.
— Не может, как ты прикрывать-то будешь, пристегнутый? — Удивился я. В ответ послышалось невнятное бурчание, но новых идей не прозвучало.
Аккуратно спустившись, встал у угла, прислушался. И правда, слышен только храп. А еще здорово несет перегаром. Приятная обстановочка у девчонок-то была. Он их, случаем, не в заложниках тут держал? Ладно, это потом…
По максимальной дуге обогнув угол — а вдруг там злодей какой стоит и ждет, так хоть шаг ему надо будет сделать до меня — заглянул в проход. Ого, да это не подпол, тут на целый подвал тянет. В тусклом свете фонарика проступили побеленные бетонные стены, образующие вполне себе комнатку, навскидку, не меньше чем три на четыре метра. У дальней стены стояли какие-то лари, небольшой шкаф, слева прямо на полу были набросаны одеяла, справа, на узком возвышении вроде топчана, поверх еще одного одеяла в одних трусах спал означенный дед, еще дальше, в самом углу, стояла маленькая печка-буржуйка.
Ну а чего, вполне себе жилище. Всяко лучше, чем у нас последнее время. Пригляделся, увидел на шкафчике переносную лампу, включил. Сразу стало как-то уютнее, но начали закрадываться не очень приятные мысли — повсюду были развешаны и разбросаны разные элементы женского белья, бутылки из-под и с алкоголем, да и сам дед вызывал не лучшие впечатление — на глазок, лет за шестьдесят, но еще вполне сухой и не выглядящий развалиной. И в дрова пьяный.
Толкнул его ногой раз, другой. Ноль реакции. Потратил с минуту, пытаясь растолкать, впрочем, не убирая руки с пистолета — нет, бесполезно. Разорвал валявшуюся рядом грязно-белую майку-алкоголичку, перевернул деда на спину и связал ему сначала руки, а потом и ноги. Да-да, псих и параноик, я ж и не спорю…
Вернулся назад, прошел по дому. Наверху все было спокойно — девчонки уселись на кровати с ногами, Максим облокотился о стену и, кажется, дремал. Подошел к Ксюхе, злобно зыркающей на меня исподлобья.
— Так, маленький, у меня там закралось подозрение, что тот деда — никакой не деда этим ссыкухам. Ты бы как-то вежливо поинтересовалась у них, не приставал ли, еще чего. Я, со своей рожей и своими манерами, боюсь в такие дела лезть.
— В смысле? — Ксюша распахнула глаза. — Что ты там увидел?
— Да ничего особенного, но понять можно всяко. Если что, я его там придушить могу, без малейших душевных терзаний. — Помолчал. — Как они себя вели?
— Они опять перепугались! Когда Маша только поднялась, она уже отошла, а ты опять их запугал!
— Ну ничего страшного — уже знает, как зовут, ты ж смотри. — Сейчас даже полезно бояться, поживут подольше. Давай, иди к ним, пообщайся, если что — я на веранде, буду дверь назад ставить, а то все тепло выйдет. Но всегда к вашим услугам — и по старой памяти облобызал ручку.
Ксюха дернулась, сверкнула глазами и ушла в спальню, откуда вскоре послышался негромкий разговор. Я закрыл люк в подвал и отправился чинить дверь, которая так и стояла, прислоненная к косяку.
***
— Ожил, деда? — Спросил я, вытаскивая голову собеседника из ведра с водой.
Тот что-то невнятно, но явно злобно прохрипел и я еще раз окунул его. Ведро это я набрал из бочки, незамеченной мной на веранде, а притащили его Маша и Марина, те самые две сестрички. Мой собеседник оказался их настоящим дедом, никак не трогал, по их словам, и даже более того — спасал, как мог. А что белье разбросано везде — так он сегодня как раз притащил ворох всякого, вот они и копались, пока он спал.