Потом была долгая процедура убеждения меня, где использовались такие фразы, как: “ну от нас же воняет, ну, то есть от вас, а от меня скоро начнет!”, “так и вши скоро заведутся” и “ну я же девочка, мне обязательно надо регулярно мыться!”. Я держался, как мог, но напоследок Ксюша приготовила тяжелую артиллерию — сказала, что выполнит два моих любых желания, кроме эротических. И так она меня достала, да еще и от пива было такое благодушное настроение, что я согласился. Тут же попробовал обходной маневр и произнес первое желание — никуда сегодня не ходить, а хотя бы завтра днем. Но уже удаляющаяся довольная победой Ксюша через плечо бросила мне, что днем туда ходить может быть небезопасно — там бывают люди, а вот по ночам никого ни разу не было. Я вздохнул, но принял поражение в этой дуэли с честью и пошел делать еще один кофе.
И вот теперь я сидел в холле той самой бани, скучал и боролся со сном. Пришли сюда всей разношерстной бандой, уже здесь разделившись — тут были две зоны с душевыми кабинками, так что мальчики отправились налево, а девочки направо. Я сначала, конечно, проверил тут все, заранее приватизировав у деда очень неплохой фонарик, и никого не нашел, как и говорилось. Тоже, в принципе, объяснимо — база была посреди леса, на берегу меленькой речушки, и даже в лучшие времена использовалась далеко на каждый день. Ксюше сразу велел особо не рассусоливать, потому что тоже хотел помыться нормально, коли уж выдалась такая оказия, а никому, кроме нее, я охрану доверять не собирался. Она опять назвала меня параноиком, но схватила чистую одежду, которой с ней поделились сестрички, и ушла.
Из правой двери, где скрылась женская половина нашего социума, раздался глухой удар, еще один и звонкий крик Ксюши, потом чуть потише стон и причитания. Сука! Неужели плохо проверил? Да быть не может, не было там никого! А может, какая зомби-крыса или еще что? Думал я это все уже на бегу. Влетел в помещение, освещаемое переносным светильником, огляделся в поисках секретарши. Кабинки тут были выстроены в ряд, отгорожены друг от друга матовыми стеклами, а от внешнего мира — пластиковыми дверками, не доходящими до пола сантиметров сорок. На полу в третьей от входа кабинке виднелась лежащая и что-то бормочущая Ксюша. Поскользнувшись на мокром полу, рванул к ней, дернул на себя дверку — закрыто! — рванул второй раз, уже со всей силы, вырвал ее вместе с хлипкими петлями, отбросил и наклонился над девушкой.
— Что случилось?
Та смотрела на меня расширившимися глазами и даже не делала попытки прикрыться. Мельком оглядел ее — худенькая совсем, небольшая грудь, где-то между первым и вторым размером, с маленькими и очень светлыми сосками и забавным загаром в виде морской звезды, плоский животик. Так, вроде, целая, чего орала тогда? Та, наконец, пришла в себя, скукожилась еще больше, закрывая все интересное, и проверещала:
— Не смотри! Я просто поскользнулась! И локтем очень больно ударилась об пол! — Похоже, даже слезу пустила, но видно не было — итак вся мокрая.
— Ну конечно же, где Ксюша — там всегда нелепые падения — выдохнул я, покачав головой. Из соседней кабинки высунулась голова Маши, старшей из сестричек. Я на нее шикнул и голова спряталась.
— Прекрати на меня пялиться! Я стесняюсь! — Выпалила Ксюша, не сводя с меня глаз.
— Да вовсе я и не пялился, думал, может, какая крыса тебя укусила, помочь летел — я отвел взгляд.
— Какая еще крыса? — Девчонка аж подпрыгнула на месте и заозиралась. При этом, опустив руки на пол. Я снова полюбовался.
— Да показалось, забудь. И нечего тебе стесняться, все как надо и где надо.
Шлеп! Маленькая мокрая ладошка со скоростью света впечаталась мне в правую щеку.
— Извращенец! Иди на свои стволы пялься!
Мда. Неоднозначная фразочка у нее получилась, но она, похоже, даже не заметила. Я поднял руки и пошел назад, через плечо бросив:
— Да я же вообще-то комплимент хотел сделать…
— Извращенец! — Повторили мне вслед с хорошо ощутимым чувством превосходства.
После бесславной капитуляции, я просидел в одиночестве несколько минут. Первым вышел из душа Семен и почти сразу после него Макс. Обоих я тут же пристегнул наручниками, кои таскал с собой со времен разборок с капитаном, к батарее, но заботливо, возле дивана, чтобы зря ноги не глушили. Макс, впрочем, моей заботы не оценил — недовольно бухтел что-то себе под нос и пару раз пытался доказать, что он мне не враг. А я не слушал, ибо и я себе не враг. Ведь даже если я и в самом деле параноик — это же не означает, что меня не окружают одни скоты, правильно?
Дождался Ксюшу, посмотрел на шоу с тяжелым вздохом и закатывающимися глазами — так она оценила пристегнутых — передал ей охрану и отправился на банные процедуры. Когда вернулся, застал почти идиллию — сестрички облепили деда с двух сторон, Максим дремал, а Ксюша во весь рот зевала, но свой ПММ держала в руке. Растет чадо, прям приятно посмотреть. Напоследок обшарил помещение и, по подсказке Семена, нашел несколько одеял, кои с чистой совестью вручил попутчикам.
Уже вернувшись в дом, я отправил Ксюшу почивать в спальню, Макса в зал, не забыв его пристегнуть, но на две пары наручников, сцепленные одни к другим, чтобы хоть как-то мог шевелиться, и всучив обоим по порции одеял — все же дома совсем не жарко было, грудусов около десяти, навскидку — а хозяев дома в подвал. Похоже, все уже смирились с моим поганым характером и никто не спорил. А сам всю ночь бродил по дому, всячески стараясь не уснуть, под утро уже прибегнул к крайней мере — окунанию головы в леденющую воду из бочки. Это помогало, но ненадолго.
Вот так не спать, когда особо нечем заняться — то еще испытание, скажу я вам. Когда-то в прошлой жизни у меня был опыт и по три дня без сна обходиться и при этом вполне сносно себя чувствовать, но всегда это было связано с какими-то активными действиями, поэтому переносилось терпимо. Однажды даже пять суток не спали, но, правда, с определенным допингом. Мы тогда очень грязно и шумно сработали в одной из стран бывшего Союза, а местные носатые жители оказались крайне недовольны нашим появлением. И эвакуатор не мог прилететь, ибо аборигены почему-то решили объявить режим контртеррористической операции и закрыли к чертям свое небо. В итоге мы шарашили больше двухсот километров до самой границы, да по горам еще, да пытаясь не выходить на известные тропы, чтобы не светиться. И, когда на третий день все уже валились с ног от усталости и дикого недосыпа, наш лекарь, чертов экспериментатор, вколол каждому по чудному препарату с красивым названием “Рассвет-Э”. Почему “Рассвет”, никто не знал, а вот “Э” обозначало экспериментальный. И после него в течение двенадцати-пятнадцати часов, смотря какая масса тела, мы не могли не то, что спать — там сидеть было невозможно. Потом он повторил свои процедуры и в итоге мы благополучно убрались из такой негостеприимной страны, причем, без потерь, но спали потом, как убитые, больше суток. Я так даже почти двое. И тогда же у меня появились первые седые волосы, у Марса — аллергия на все цитрусы, Муха ушел в запой на четыре дня, а сам лекарь облысел, причем везде. Эксперимент, можно сказать, выявил определенные недостатки препарата. Хотя Мухин запой мог быть и не связан с препаратом, он так всегда делал.
В районе половины восьмого утра, когда я уже всерьез думал о том, чтобы вставить в глаза спички, в спальне зашебуршало и оттуда появилась Ксюша, завернутая в одеяло. Была она какая-то очень домашняя, растрепанная и вообще походила на плюшевую игрушку. Которой точно не место в условиях апокалипсиса, пусть и сугубо регионального. Хотя это не точно, насчет региональности.
— Ты куда? — Шепнул я, когда она поравнялась со мной. — У тебя еще полчаса есть, спи.
— Я писать пошла, потом досплю — в отвел мяукнула секретарша и прошла мимо.
Минимальные удобства здесь были в доме, но ограничивались только самим унитазом и раковиной с ледяной водой из колонки. Через пару минут она подошла ко мне сбоку, уже более осмысленным взглядом посмотрела в глаза и прошептала:
— А ты чего не будишь меня? На улице уже светает, я же всю ночь продрыхла…