Единственную поблажку я сделал в том, что теперь Володя сидел без украшений в виде наручников — он клялся, что на въезде в город везде стоят посты их силовиков и, если они увидят его в таком виде — могут наворотить дел. И, вроде, в этот раз был искренним. Поэтому он ехал свободно, только Ксюше я велел не сводить с него пистолета, прикрытого его курточкой, чтобы в глаза не бросалось. Как оказалось, главный областной дипломат не соврал, и даже чуть преуменьшил — и на въезде в город нам попался стационарный пост с вполне серьезно выглядящими ребятами в городском камуфляже и даже с приданной БМП-1*, и еще в городе попадались патрули. Но особо не приставали, да и Володя вел себя хорошо — отправил их колесить дальше, поэтому пропускали без задержек. Только повязали кусок тряпки, гордо именуемый “флагом”, о котором уже упоминалось выше.
Несмотря на совсем невысокую скорость, через всю эту часть города до моста проехали буквально за сорок минут. И, что поражало — без единой проблемы. Честное слово, когда въехали на мост, где должны были перебраться на сторону военных, я поплевал через плечо и постучал по голове, за неимением другого дерева рядом — не верилось, что можно вот так спокойно ездить. Сами собой лезли в голову мысли, что за это расплатой будут сами вояки. Или сраные ФСБ, может, к ним прибились. Хотя Володя уверял, что они вместе с остальными “синими” остались на этом берегу, и это логично — армейские все же никогда их не любили, но я, вроде, про это уже упоминал.
На самом мосту было аж два поста — от каждого из берегов. С “нашей” стороны меня напрягал больше, однако и тут проехали буквально за минуту — Володя высунулся в окно, рявкнул на, судя по всему, главного тут, и бойцы зашевелились, оперативно оттащив перегораживающие дорогу “ежи”. Мне даже стало несколько стыдно — ведь я Володе до сих пор не верил и, будь моя воля — он все еще был бы в наручниках. А он вон, вроде как, от всей души помогает. Хотя, он ведь помогает выпроводить меня подальше со своей территории, так что все логично.
Дальше по мосту были разбросаны бетонные блоки, чтобы какой-нибудь псих не смог разогнаться и протаранить ни один из постов. Отчего мы плелись с черепашьей скоростью, а с середины моста еще и четко различил, что на нас наведены спаренные пулеметы одного из двух стоявших на том берегу БТР-ов, кажется, “восьмидесятых”. Стало неуютно. Как даст сейчас со своего КПВТ, так полетят клочки по закоулочкам, ищи потом на небесах, кому пожаловаться.
— Володя, а чего это они такие недружелюбные кажутся? Ты ж говорил, что мир и дружба у вас — не оборачиваясь, поинтересовался я, продолжая обруливать препятствия.
— Про дружбу я слова не сказал, — огрызнулся депутат, тоже явно нервничающий. — Я говорил, что вооруженный нейтралитет. И я точно знаю, что туда проезжают люди. И возвращаются. Да и Самойлов бы предупредил, будь что не так, я тут все-таки не последний человек, меня любят и ценят, не допустили бы риска…
— Ты точно мне это говоришь или себя успокаиваешь? — Покосился я на него в зеркало. — А может, пока тебя не было, тут произошла революция и все тебя вот таким образом приговорили, просто не хотят руки марать?
— Да что вы такое говорите! — Взвизгнул Володя. Буквально взвизгнул. Экий он чувствительный… — Если бы не я, тут бы вообще черте что творилось! Именно я организовал новое правительство!
Честно, было немного жаль его, но он так забавно истерил. А я уже успокоился — БТР, оказавшийся все-таки “семидесяткой” (издалека их хрен отличишь, но у обоих одинаковые пулеметы КПВТ калибром 14,5 мм, так что нам бы никакой разницы не было), уже отвернул башню. Похоже, между берегами есть связь, и “наши” сообщили воякам кто тут и куда.
— Ну ты же должен знать, товарищ, революция всегда пожирает своих детей? А вы, собственно, именно революцию и устроили. Вспомните первых сподвижников Ильича и как погано они кончили. А у тебя, тем более, и отжать есть чего, тоже, кстати, на благо революции и нового пролетариата, в виде твоих вчерашних товарищей…
Кажется, я перегнул палку. Или это еще картины мертвого города, совсем недавно бывшего домом Володи, так повлияли на него, а я лишь стал последней соломинкой. Депутат сидел и хватался за сердце, одновременно выпучив на меня глаза и хватая ртом воздух. Я даже забеспокоился, как бы он тут не отъехал. Не то, чтобы жалко его, но вот объясняться придется, а это — ну его к лешему. Или, еще хуже — умрет и восстанет здесь, вообще проблем не оберемся. Тьфу ты, даже в мыслях звучит как какая-то чушь — умрет и восстанет. Дожились…
— Володя, я шучу, прекращай инфаркт призывать. Ты еще слишком молод, да и нужен пока своим людям. На, вот, хлебни — я взял с пассажирского сиденья початую бутылку какого-то незнакомого пойла и протянул ему. — Все фигня, Владимир, где наша не пропадала…
Депутат приложился к бутылке, сделал несколько звучных глотков, выдохнул и выдал длинную тираду по поводу моего чувства юмора и в целом моих человеческих качеств. А я и не спорил — и прав он, и мы уже подъезжали к вполне серьезно оборудованному блок-посту по эту сторону моста. Сразу видно — люди военные, кое-чего понимают. Помимо разбросанных на мосту блоков, перед постом еще стояли все те же противотанковые “ежи”, перемотанные колючей проволокой, сразу за ними была стена из газоблока с бойницами, а по разные стороны от проезжей части были оборудованы вполне приличные “ДОТы”* с теми же КПВТ, судя по торчащим дулам. Еще чуть дальше два строения из кирпича и с трубами, из которых шел дым — видимо, помещение для наряда и что-то еще. И плюс БТРы, которые против легковооруженных противников тоже могли выполнять роль ДОТов, с еще двумя крупнокалиберными пулеметами. В общем, нахрапом я бы сюда не поехал — разберут за секунды любой транспорт, кроме танка. Впрочем, думается мне, что вполне могли припасти и на такой случай что-нибудь, уж какой-нибудь завалящий РПГ-7* всяко у них найдется. А то и чего посовременней.
Несмотря на предупреждение, встретили нас не сказать, что очень уж гостеприимно — выставленными в бойницы стволами разнообразного огнестрела в количестве не менее пяти штук. Плюс, не забываем про два КПВТ в ДОТах. Поэтому приказ подошедшего сухощавого парня с погонами младшего сержанта выйти из машины я и сам беспрекословно выполнил, и велел остальным поступать аналогично, как все и сделали, кроме Степаныча, к которому направился еще один боец. Не думаю, что он чего отчудит.
— Кто такие? Цель прибытия? Конечная точка маршрута? — Пролаял сержант, не сводя с меня ствола АКСа.
— Калики перехожие, проездом в вашем милом городке, ничего не надо у вас, только проехать — максимально дружелюбно оскалился я.
— Я Севостьянов Владимир Игоревич, один из глав той части Кемерово! — Влез Володя. Но впечатления не произвел, даже Калашников на него не повернулся. — Вас должны были предупредить о моем прибытии, но я дальше не еду, только сопровождаю этих господ!
— Всех господ еще век назад по фонарям развешали — к нам подошел еще один военный, уже в звании прапорщика и с петлицами танковых войск. Без оружия в руках, что не могло не радовать. — Вы мне тут сержанта моего авторитетом не давите, у него свое начальство.
Он присмотрелся к депутату и кивнул.
— Да, Владимир Игоревич, узнал. Видел вас на переговорах. Но это, в принципе, и не так важно, если вы не собираетесь на нашу территорию. Но вот ваших спутников я опросить обязан, сами понимаете, времена нынче нелегкие.
К нам привели Степаныча. А я молчал и вглядывался в одного из солдат, который вышел из-за стенки и сейчас крутил в руках автомат.
— Мои спутники — мирные, едут в Красноярск, помогли мне в… одном неприятном деле с бывшими вашими коллегами из Новосибирской области. — Важно произнес Володя и замахал руками. — Кирилл и Ксения. Вооружены, конечно, тоже, думаю, понимаете, но адекватны и нормальным людям угрозы не представляют.