— Тоже не подфартило с внешностью, — сказал я, сочувственно покачивая головой.
Юи странно посмотрел на меня и пьяно улыбнулся:
— Вообще-то я сам ее выбрал.
— Что? Но… — не сразу сообразил я. — Юи, ты — грязный извращенец.
— Полный отвал башки. Все такое, — он положил руки на грудь, — настоящее. Хочешь потрогать?
— Юи, перестань немедленно, — потребовал я. — Ты меня пугаешь.
Конечно, он меня не пугал, но на его похотливые игры с самим собой смотреть было не очень приятно. Страшно представить, что он делал, когда оставался наедине со своим новым соблазнительным телом.
Бывший кок с трудом унял шаловливые руки и с угасающим возбуждением спросил:
— Тебе разве не дали возможность выбрать ник, пол и внешность своего персонажа?
— А что — незаметно?! — вспылил я. — Думаешь, я по собственной воле сменил имя на Bobo, прикрутил к башке рога, а к заднице хвост, да еще и с пышной кисточкой?
Юи заглянул мне за спину, хмыкнул. Он был верным другом, вкусно готовил, даже если в холодильнике было шаром покати, но немного легкомысленным и преступно любопытным.
— Тебе идет, — сказал кок.
— Да-да, очень смешно.
— Не могу понять, что у тебя за класс?
— Бродяга. Его тоже игра выбрала случайно. А ты теперь у нас… охотница?
— Жду не дождусь, когда заполучу кнут.
Глаза Юи ярко сверкнули.
— Наверное, дело в сроке заключения, — предположил я. — Вам дали по три года, а мне… зарядили десятку. Думаю, чем больше лет, тем меньше поблажек. Поэтому я ничего не смог выбрать, в отличие от тебя.
— Ты уже умирал?
— Трижды. А ты?
Юи поднял растопыренную ладонь, загнув большой палец. Лицо кока стало мрачнее тучи, и я понял, что ему пришлось испытать то же, что и мне. Боль, реальную боль, все ее адские оттенки. Тут, по всей видимости, никаких поблажек игра не давала, независимо от срока.
— Два раза пытался осмотреть пещеру на берегу, — начал перечислять Юи. — Один раз отравили эти… нуси. Ну и еще я свалился с обрыва и разбился в лепешку. — Юи вздохнул. — Я рад, что мы встретились.
— Я тоже.
— Знаешь, если бы не смерть, если бы не боль, я бы мог сказать, что мне здесь даже нравится. — Он с обидой глянул на меня. — Кэп, что было в том контейнере?
— Да не знаю я толком. Мне сказали, что редкие минералы. Но… я с самого начала чуял, что груз какой-то мутный. И заказчик, и неоправданно высокая цена за его перевозку, и контейнер, который не вскроешь. Никогда таких не видел.
— И ты нам ничего не сказал.
— Ой, не делай мне нервы. И без того тошно. Знаю, что облажался. Если бы движок не барахлил и мы бы не сели на Квамере… Прости. Больше мне нечего сказать. Будь моя воля, я взял бы всю вину на себя. Пусть даже мне пришлось бы сидеть тут до смерти. До настоящей смерти. Но ты же видел судью, он вообще ничего не желал слушать.
— Свэн тебя убьет, — в пустоту сказал Юи.
— Полагаю, он не ограничится одной лишь пощечиной. Но я все равно хочу его найти, как и Дока.
— Можем завтра попробовать вместе. Здесь, на площади. Твой метод вроде работает. По крайней мере, меня ты сумел отыскать.
— Так и сделаем. Если придешь к алтарю раньше, начинай без меня. Видел, сколько тут народа. Они все время прибывают и исчезают. Ты, кстати, слышал про вестника?
— Одо мне рассказал.
— Значит, ты уже знаешь, что через него можно связаться с реальностью. Это наш шанс. Я не собираюсь гнить тут все десять лет. Даже если нас не помилуют, то, возможно, получится уменьшить срок.
— Тогда до завтра?
— До завтра.
Мы снова обнялись. Юи достал из сумки колокольчик и, с интересом на него поглядев, потряс перед собой. Тонкий, приятный звон, словно встретились два бокала, полетел над пустой площадью, но ничего сверхъестественного не произошло.
— Это священное место, — вдруг ожил один из неписей, все это время молча стоявший у жертвенного алтаря. — Его нельзя осквернять искажением пространства.
Мы с Юи переглянулись и направились к барьеру, который вскоре разделил нас, отправив каждого своей дорогой. В собственный мир. В персональную Нвалию. В личный кошмар.
Глава 7. Принеси-подай
За порогом священного места меня вновь ждало одиночество. Но от того, что я сумел отыскать старого друга, теплело на душе. Возможно, объединив силы, мы что-нибудь придумаем. Три года — тоже срок, и, думаю, не только я заинтересован в том, чтобы вырваться из этой виртуальной задницы, где тебя заставляют переживать собственную смерть. Снова и снова.
Я достал колокольчик, подержал его на ладони, разглядывая черные нечитаемые символы на хрустальной поверхности. Подарок хранителя был легким и выглядел очень хрупким. Но это была игра, со своими допущениями, так что я не переживал, что он выдержит не только собственный звон, но и удар дубиной. Впрочем, проверять предположение у меня не было никакого желания.
На всякий случай выставив руку далеко вперед, я потряс колокольчик, и тонкий язычок забился о прозрачные стенки, наполняя пустынную улицу тихим звоном. Динь-динь-дон, — звуки, словно невидимые ножи, воткнулись в пустоту, разрезая пространство передо мной. Создавая провал, где желтел берег и белели колонны вокруг потухшего очага.
На кромке вспыхнувшего посреди улицы портала струилась и извивалась тьма, а внутри него вращались три сферы, словно планеты вокруг незримой звезды. Две из них, «Руины Осиси» и «Вороний берег», горели ярко, третья, «Старая колокольня», была серой и тусклой. Оно и понятно, я находился рядом с ней. Возможно, на том самом месте, куда меня выбросит завтра, когда вновь затрезвонит адский колокол, призывающий тащить золото.
Пальцы осторожно коснулись сферы «Руины Осиси», и она мгновенно растянулась, расплылась, заполняя собой все пространство портала.
Осторожно, двери закрываются! — с этой мыслью я шагнул в разлом, оставляя пыльную улицу, и вышел посреди знакомых поваленных колонн.
— Хай! — поприветствовал я Одо и покачнулся, едва удержавшись на ногах.
В глазах потемнело, стало трудно дышать, колени подгибались. Что за новая напасть? Дабы не грохнуться от бессилия, я предусмотрительно сел у колонны, не понимая, что опять стряслось.
— Прошлая жизнь, — сказал подошедший советник. — Так происходит со всем грешниками и даже некоторыми мучениками. С кем-то раньше, как с тобой. С кем-то позже. Обычно на третьи сутки. Ты ведь не спишь, не ешь и не пьешь, как прежде. Но прошлое… Оно все еще желает, чтобы ты набивал свою брюхо и заливал в глотку хмель. Кружку за кружкой. Вот…
Борода раскрутил шкуру и положил ее рядом со мной.
— Со временем это пройдет. А пока полежи, отдохни. Если хочешь, может вздремнуть. Сон восстановит силы. Только помни, что спать можно лишь в безопасных местах вроде нашего лагеря.
Я перевалился на подстилку, лег на спину, блуждая помутневшим взором по небу, которое начинало темнеть. По серо-голубому полотну надо мной еле-еле ползли редкие облака. Было очень тихо, даже ветерок не гулял над полем.
Мои первые сутки в Нвалии подходили к концу. Что в итоге? Бродяга по имени Bobo, случайная внешность, случайно выбранный класс. Три страшные, совершенно разные смерти. Боль от них все еще вспыхивает в памяти. Ее сложно забыть, оставить, вырвать с корнем, как гнилой зуб. Теперь она часть меня. Навсегда. И с ней придется мириться и жить. Это из плохого.
Однако есть и хорошее. Одо говорит, что я не так уж плох. Юи вон уже четыре раза отправился на тот свет, и это при том, что у него был лук, а у меня всего лишь дубина. На мне волшебная рубашка сеткой, пусть и от ударов нисколько не защищает. У меня есть чудесная подзорная труба Капитана Пирса, какой-никакой щит, который, несмотря на свою родословную, неплохо мне послужил, и куча всякого хлама. К тому же в моей бездонной сумке лежит кошелек с монетами, а значит, завтра мне не придется возвращаться на поле, чтобы выбивать золото из вучи-вучи. Но самое главное: я нашел старого друга. А если смог найти его, то сумею найти и остальных, чтобы бороться за свободу вместе.