Лучше бы они были размером с собаку, подумал я, понимая, что так попасть было бы в них намного легче. Клинок опять бесплодно рассек воздух рядом с неустанно прыгающими на меня тварями, и я вновь отступил, почти вернувшись к спуску. Вон и последняя лестница.
Третий удар все-таки добрался до цели, лезвие полоснуло по облезлому животу, оставив на нем красный росчерк, и тварь, вереща, шлепнулась на пол. Но вместо победоносной улыбки самому пришлось взвизгнуть, как раненой крысе, потому что последняя подлюга улучила момент и вцепилась в левую руку мертвой хваткой, повиснув на ней, будто на вешалке.
Под кожу словно раскаленные иглы загнали, и на щеки прыснули слезы. Я ткнул мечом в повисшую крысу, снимая ее с кровоточащей руки и наблюдая, как красный индикатор на крышке ниима все еще медленно тает, будто тварь продолжает перебирать зубами мою плоть. Голова закружилась, стало трудно дышать, перед глазами поплыли каменные стены.
К счастью, в этот раз я успел достать гриб и бросить его в рот, чтобы не откинуться от отравления. Выяснилось, что сам антидот на вкус был не лучше яда, затхлый, кислый и отдающий плесенью. Кто бы мог подумать, что мелкие твари, гибнущие с одного тычка, окажутся опаснее огромных и почти бессмертных мумий. И это крыс было всего две штуки, остальных удачно испепелил очищающий огонь вместе с хищной лестницей, а одну забрал арбалетный болт. Против стаи таких поганцев только, наверное, с пулеметом выходить. Крови попьют…
Красный столбик замер. В глазах прояснилось, подземный воздух, отдающий сыростью, ровно потек в легкие. Я отхлебнул из фляги, смывая сладким напитком тошнотворный привкус ядогона, и подумал, что на грибах не стоит экономить. Не будь их в сумке, сейчас бы опять пускал ртом пену, а носом пузыри, дергаясь на полу в предсмертной агонии.
Ловушки — есть. Наквы — есть. Крысы — есть. Все, как и говорил Одо.
Кап-кап. Кап-кап. Тьма успокоилась, встала стеной и теперь издавал лишь звуки падающих капель. Раны на левой руке затянулись. Ни шрама, ни синяка, ни царапины. Словно новенький.
Подобрав парочку хвостов, я вновь потопал по следу призрака. Спустя полсотни шагов, в месте, где прятались облезлые красноглазые крысы, водосток переходил в узкий тоннель, в котором я едва помещался в полный рост, корябая кончиками рогов каменные своды. Если бы был выше на считанные дюймы, пришлось бы пригибаться, а если бы был чуть шире в плечах, скреб бы ими стены.
Под ногами серебром блестели лужи, на макушку то и дело капала вода, просачиваясь сквозь щели между камнями. Но сам тоннель, где даже мечом свободно не помашешь, пока был пуст. Нарвись я на крыс внутри него, пришлось бы тяжко. Им-то в самый раз для прыжков, а мне только мечом колоть, как шпагой. Хрен развернешься и замахнешься…
Тьфу ты, черт! Тоннель оборвался, и я невольно вздрогнул, увидев в свете фонаря серых пауков. Они всплыли из тьмы так неожиданно, что я принял их за настоящих, и от испуга даже саданул клинком по одному из них, слушая короткую песнь меча и камня. Бзыннь!
На самом деле это были всего лишь ребристые колонны с посаженными на них скульптурами жирных пауков. Нельзя же так, чуть сердце не выскочило. Приложив руку к груди, я осмотрел новый зал, куда меня вывел тесный тоннель. Зал был восьмиугольным и небольшим, с низким плоским потолком, по которому широкими бороздами тянулась высеченная в камне сетка паутины. Слева и справа поблескивали ручками двери. Путеводная нить ни к одной из них не сворачивала, а уходила вперед, в следующий узкий тоннель. Призрака по-прежнему не было видно на горизонте.
Каменные пауки мне, конечно, не нравились. Да и кому вообще в здравом уме могут нравиться каменные пауки? Но мимо двух запертых деревянных дверей пройти было крайне сложно. Я дернул ту, что ближе, и стоически, почти равнодушно вынес ее упрямство. Дверь не открылась, а в воздухе на черном прямоугольнике проступили белые буквы:
Знай же, путник, эту дверь не откроет ни один ключ на свете, ни самая сокрушительная сила, ни хитрость, ни магия, а только непогрешимость. Ибо эта дверь ведет тропой тени, в обитель Мастера Онио. Говорят, что он последний в Нвалии из тех, кто все еще способен обуздать и подчинить тьму. Возможно, он поделится тайными знаниями, если твоя душа окажется чиста, как слеза младенца.
Перевожу на человеческий язык: за дверью учитель, но если ты грешник, то не раскатывай губу, ибо этот класс не для тебя. Слеза младенца, подумать только.
Я пересек зал, стараясь не обращать внимание на скульптуры пауков, которые будто следили за мной своими каменными глазками, и потянул ручку второй двери. Она не упрямилась, лишь тихо скрипнула и легко отворилась, бросив в воздух пояснение.
Когда-то здесь жил прославленный Млит. Но он давно исчез, и теперь его наследие лишь собирает грязь и пыль.
Передо мной открылась просторная мастерская, где я заметил еще два выхода, прикрытых тонкими решетками. На полу, который давно не знал метлы, на широком верстаке, на занавешенных паутиной полках блестела добыча. И, по ощущениям, ее было куда больше, чем в норе миджитов. Потирая руки, я подобрал обрывок страницы, лежащий у порога.
Однажды двое безбожников забрели в Ирейское подземелье, желая вкусить плод с Пепельного древа. Однако не прошли божественное испытание, чтобы открыть врата в зал перерождения, и решили их уничтожить, нарушив божественный запрет. Так громко они бранились и стучали своими молотами, что разбудили ту, кого нельзя было будить. Сама Первородная Тень явилась к ним и, пребывая в страшном гневе, превратила их в две каменные плиты, в два безмолвных надгробия, повелев охранять вход в Ирейское подземелье до конца времен...
…А потом пришел могучий и ловкий рогатый грешник, прострелил надгробиям черные очи, столкнул лбами и в конце концов освободил от долгих невыносимых мук, получив в качестве награды ингредиент для зелья мертвой плоти.
Записка растворилась в воздухе, и я осторожно положил указательный палец на крючок, поблескивающий, как добыча, и торчащий справа от входа.
Одно из невероятных изобретений Мастера Млита. Опустите рычажок вниз, чтобы увидеть то, что скрывает тьма.
Я на полшага отступил назад и, сосредоточенно стоя на пороге, дернул крючок вниз, услышав короткий и глухой щелчок. Огромный, похожий на барабан светильник под потолком ярко вспыхнул, заливая мастерскую густым потоком света. Тени ожили, мрак рассеялся. Напряжение моментально улетучилось, ибо невероятное изобретение оказалось всего лишь банальным выключателем, а не рычагом, запускающим механизм смертельной ловушки.
Мастерская Млита преобразилась. Повеяло от нее теплотой и спокойствием. В глубине подземелья, где обитали облезлые крысы и хищные лестницы, встретить такое уютное местечко, пусть даже заросшее паутиной, было поистине неожиданно и приятно. А еще приятнее было то, что в нем хранилась куча ништяков, которые я собирался присвоить. Один за другим. Несчастному и талантливому изобретателю Млиту они вряд ли снова понадобятся.
Я уверенно шагнул вперед, и пыль, золотистая от света, закружилась передо мной, словно рой мелких насекомых. На полках всколыхнулась тонкая вуаль паутины. Если тут прибраться, навести чистоту, притащить из лагеря шкуру для лежки…
На верстаке лежали три склянки, одна — с бегающим красно-желтым огоньком, две другие источали мягкое золотистое свечение. Очищающий огонь и пара вспышек. Уже знаю, как свои пять пальцев.
Я положил склянки в сумку, заглянул под стол и подобрал изящные сапожки.
Сапоги Млита — легкие сапоги, украшенные изящными пряжками, созданными из бронзы и осколков упавшей звезды. Повышают шанс выпадения предметов и усиливают защиту.
Неудачная примерка пояса призывателя. Строптивая тетива лука, найденного в сундуке… Я не стал пытаться натягивать сапоги, а просто открыл ниим и щелкнул по вкладке инвентаря, поняв, что мне придется и дальше носить кожаные башмаки.