— А маньяк продолжает безумствовать — дополнил Фрост, — Он теперь не просто пачкает стены. Он теперь рисует на телах. И я понимаю, насколько все плохо…
— Если опираться на факты, то мы абсолютно беспомощны. Где псих нанесет очередной удар, как он это провернет — всего этого мы не знаем… — со своими длиннющими анализами-рассуждениями Генри выглядел не как человек, а как живое воплощение отчаяния.
— Катастрофическая нехватка информации… Это всегда погано… — поддержал его комиссар, который выглядел примерно также, — Сколько вам дать времени на поиски прокурора? Сколько сможете скрывать?
Своллс не смог дать ответ на вопрос комиссара, вместо этого он просто проглотил слюну и продолжил молчать…
При плотном автомобильном потоке до аэропорта можно было добраться только к вечеру. Фассбендеру каждую минуту приходилось напоминать боссу, что «все хорошо». По правде эти тщетные попытки нисколько не улучшали атмосферу в салоне. Наоборот, только злили и без того дерганого Хоффмана.
— Ты связывался? Когда они там будут?
Августас произнес:
— Через час прилетят уже. Главное, не отчаивайтесь раньше времени. Все будет в…
— Да помолчи ты со своими порядками! — шеф оборвал его, сделав очень громкое замечание, — Не девочка, чтобы успокаивали…
— Эй, что за бардак там? — Хоффман подпер подбородок к стеклу и увидел компанию отморозков с ломами. Они аккуратно, не задевая другие машины, продвигались к лимузину, — А, ну поехали! — завопил президент фирмы.
— Куда? Мы же стоим в пробке! Забыли? — отреагировал Фассбендер, и огреб разбившим окно ломом по затылку.
Ударили и вытащили из машины.
С главным сделали то же самое…
— Вот это да… — молвил вслух полицейский, приехавший по адресу фирмы Хоффмана. То, что он увидел, любого бы вогнало дрожь: здание фирмы полыхало, из окон стреляли языки огня. Но внутри обстояло все намного плачевнее, чем можно было представить: одни рабочие, задохнувшись в дыму, падали наземь, другие, объятые огнем, умирали в страшных муках, третьи… пусть сами кое-как и спасались, но важные для работы документы выносить не поспевали, бумага превращалась в пепел…
— Что делать будем? — спросил коллега.
Из горящего дома, сломя башку, выбежал перепуганный юрист, упавший на живот…
— Что остается. Скажем, как есть, да и все. Все равно все узнают.
— Верно. Такое не скроешь…
Минутой позднее выбежал еще один, только объятый пламенем…
Хоффман вместе с Фассбендером бесследно пропали. Все, что нашли — лимузин с заляпанным кровью салоном. Это указывала на вероятность их смерти…
О поджоге здания Своллсу доложили по приезду бригады пожарных. Большинство тех, кто находился внутри, по мнению очевидцев ЧП, погибли. Кровля ожидаемо обрушилась, и начались долгие и безрезультативные поиски выживших…
Генри прибыл к месту очередной «катастрофы».
— Скольким удалось покинуть здание, не превратившись в головешку? — спросил он у двух офицеров, которые не могли отойти от увиденного…
— Четверым, лейтенант.
— Прекрасно…
«Знал, что все так дерьмово получится. Чувствовал».
Своллс потоптался на месте преступления, поспрашивал пожарных, экспертов, детективов…
Фрост позвал лейтенанта к себе. На этот раз, отнюдь, не для задушевных демагогий. На месте сгоревшей фирмы Хоффмана нашли болванку — оставленное Джеком «посланьице» — видеозапись.
— Этот сучий потрох сам себя снял — ранее всегда ответственный в подборе выражений, комиссар пустился во все тяжкие, — Вот же ублюдок…
На записи Джек сидел на кресле и, уставившись в камеру, напевал гнусаво:
— Обидненько, досадненько, шо Срауна-то кокнули. Словечко нецензурненько промолвили вслушок! Взяли в ручки палочку, по башне шандарахнули, потом и резать начали, напялили мешок… — последующие смешки говорили о том, что безумие для Джека — это саморазвлечение, — А Сраун-то не оншеньки, Сраун-то другойшеньки! Неуж и вправду думали, шо имечко скажу? Наивные и глупые, убили ж вы невинного, ничего не сделавшего, ни капли не нашкодившего, поганые вы псы!
Казалось бы, чего проще признать очевидную — возникшую опасность, но Своллс до последнего сторонился правды, до сего мгновения…
— Он смеется над нами. Потешается…
— Пушистые и гладенькие, эх, людишки сладенькие, будете игратеньки по правилам моим! А если же не будете, есль играть откажетесь, на воздух полетите все! Понюхайте трусы!
Своллс не мог не признаться:
— Это выше всех моих представлений о преступниках. Сколько существую, никогда не видел ничего подобного…
— Угу — комиссар полностью поддерживал точку зрения коллеги о необычности преступника, — Теперь я уверен, мы с вами вообще многого не видели.
У дочки Фроста — маленькой Алисы — были прекрасные математические способности, и родители хотели, чтобы она, окрепнув физически, смогла заниматься в физико-математической школе. Параллельно детей отдали еще и в музыкальную школу. Лизу — на синтезатор.
Уже через полгода девочка наверстала упущенное: через год была на равных со сверстниками, которые начали заниматься на год раньше. Детям с психологическими травмами нравится забота со стороны взрослых, они всегда рады, когда на них обращают внимание, когда с ними проводят время и учат чему-то.
Вспомнив об этой красавице, Своллс обратился к комиссару:
— Кстати.
— Ммм?
— Как поживает девочка?
Тот не стал перечислять сложности в поведении, проблемы с самочувствием и прочее. Ответил, как на духу:
— Еще есть кое-что, что не помешает подкорректировать, кое-что, что можно подправить. Но вообще она молодец, держится — Фрост улыбнулся, — А вы часто вспоминаете ее, Своллс?
— Хм… — лейтенант явно не ожидал такого вопроса, — Да, сэр. Довольно нередко…
— Если вы за что-то переживаете, то зря. С ней все хорошо.
— Что ж, очень рад. Успокоили… — пробыв в молчании несколько минут, Генри вернулся к теме Безумного Джека, — Что мы будем делать с преступником, сэр?
Через час в участок привели сдавшихся по собственной воле убийц Хоффмана и Фассбендера, с ходу рассказавших, где лежат тела. Своллс попросил проверить карманы господ на наличие пиротехники, отмычек и прочих «вредных» предметов.
— Нервы ни к черту — произнес лейтенант, узнав, что отморозки ничего не утаивают.
«Я, наверное, еще пару суток не смогу нормально поспать».
Зековские рожи и многочисленные наколки выдали самых натуральных сумасбродов, для которых жизнь отнять — как почесать за ушком. Таких Генри никогда не любил, но сегодня он был готов общаться с ними, как с адекватными людьми, потому что, если сравнить их с Джеком, эти буяны еще кое-как, но подходили под категорию «человек».
— Давайте, выкладывайте…
Из них заговорил только лысый негроид в красном свитере. Видимо, более отважный.
— Спаун — сволочь! Он не дал мне шанса, когда я первый раз пошел на ограбление. То была лишь прихоть корешей, а не моя личная инициатива. Он поймал меня и сдал копам, хотя я просил смиловаться — в голосе бандита, который кусал губы, чтобы не зареветь от предчувствия дальнейшей отсидки, так и проскальзывала досада, — Когда услышал по телевизору, что Спаун это тот самый бизнесменчик, которого мы шлепнули, у меня заклинило в мозгах. Я ни о чем не мог думать, кроме как об убийстве. Вот так все и случилось. Проследили с другом за его передвижениями, и когда на дороге образовалась пробка из авто, мы и атаковали…
Своим следующим заявлением Своллс сильно удивил отчаянных парней.
— Не радуйтесь так рано. Вас обманули.
«О, нет».
Афроамериканец задергался.
— Что? Как?
— Вот так-то — лейтенанту пришлось разочаровать неудавшихся мстителей, — Над вами посмеялись.