— Дать шанс искупить вину за ложь…
— Говори, что нужно. Я постараюсь исполнить твои пожелания…
— Дочка обязательно должна увидеться с отцом…
Джерси прохаживался по коридорам преступной базы, стуча ботинками, касаясь пальцами стен, будто смахивая несуществующую пыль…
— Как на этом свете, так и на другом…
Очередное, ничего не предвещающее утро в мраканском департаменте началось с привычной для копов суеты. В час дня пожаловали ребята из отдела пожарной безопасности для отсчета.
Заметив излишнюю бездельность среди сотрудников, Фрост напомнил, что звание офицер является самым младшим и что около девяноста процентов полицейских так и уходят с ним на пенсию. Удивительно, но это двусмысленное предупреждение не подняло моральный дух департамента.
К Пэксвеллу постучались.
— Войдите — сказал тот.
«Я до последнего не думал, что господин прокурор посмеет заявиться ко мне после выдвинутых против него обвинений».
В дверном проеме показалось сияющее от непонятной радости личико Кригера.
— Можно? — полюбопытствовал юрист…
В последнее время лейтенант относился к Фреду с неумеренным скептицизмом, но заставился пересмотреть собственную позицию.
Получив жестикулярное разрешение, постучалец присел на стул.
Первое, что он выпалил — здоровый комплимент хозяину кабинета.
— Гостеприимное отношение к странникам — очень хорошая и редко встречаемая черта, хочу я сказать.
— Ну, мое отношение к вам было изначально хорошее, господин прокурор, вы же знаете… Да и я бы не назвал вас странником.
— Знать-то знаю, но вот… эх! А что с ним сейчас? Доверие подорвалось из-за выпущенной на свет видеозаписи, где якобы моя сестра обвиняет меня в чудовищности?
— Я же тоже человек, не забывайте, и информационное поле одинаково воздействует на всех. Но в голове созревает вопрос… — Пэксвелл почесал прорезающуюся плешку, — Как вы допустили подобное? Как позволили себя оклеветать?
Фредди заморгал.
— История такая долгая, что рассказывать не хочется. Да и ничего интересного в ней нет.
Лейтенант попритормозил:
— Понимаю…
— Вы по какому делу зашли?
— Ах, да! Чуть не забыл. Кхм… — Кригер сценично прокашлялся, — Я хотел… — он уставился в потолок, прежде чем озвучить цель визита…
— Я вас слушаю.
«Он может раскусить. Ну, да ладно. Все равно согласится, а мне только это и надо».
— Вы не против поговорить со мной? Но только не здесь…
Пэксвелл любопытствующе пронаблюдал за нерешительными телодвижениями Кригера.
— Почему не здесь?
Тот выпустил крылатую фразу:
— У стен есть уши, скажем так… — а потом разъяснил, для чего озвучил фразу, которой обычно предостерегают собеседника о возможности подслушивания — выражение из пьесы Лопе де Вега «Валенсийские безумцы», — Камеры. За нами подглядывают… Лучше на улочке все обсудить.
Лейтенант согласился…
Коричневые ботинки Макса ступили на твердый асфальт. В этот миг, в это мгновение внимание бывалого копа живо переметнулось на выбежавших из черного фургона громил с пушками. Он даже не заметил плотоядной улыбки прокурора, просиявшей в момент, когда послышались первые выстрелы.
Не успев потянуться за глоком, Пэксвелл получил две пули — в плечо и в ногу, и упал. Бывалый не мог подняться, но зато видел все, что творится в округе: неизвестные налетчики вбежали в здание департамента и, судя по непрекращавшемуся грохоту, открыли огонь на поражение.
Проходившие мимо участка граждане побежали в страхе в разные стороны. Большинству гулявших в районе удалось спастись, но горсть прилично задетых и изрешеченных, рандомно раскиданных по территории тел, все же оставила эта пальба.
Лейтенант с содроганием следил за происходящим, чувствуя себя полной мразью из-за бессилия. И перестал захлебываться криком только тогда, когда огреб прикладом по голове…
Уолтер Бёрк, Бертранд Вильтон, Уильям Бриджерс и все-все-все полицейские, что находились внутри (а еще и гости из отдела пожарной безопасности), спали вечным сном в кровавых лужах. Каждый получил по обойме, стреляли в уже мертвых, стреляли долго, стреляли много…
Дрю, Мигеля и Эсмонда спасла феноменальная везучесть — отсутствие. Дэвид Блейк затаился на втором этаже, надежно спрятался в хранилище вещдоков, куда налетчики носу не сунули. Когда все поприутихло, полицейский выглянул в коридор.
«Боже мой».
Он стал искать выживших. Но, как будто назло, натыкался на трупы. Надежда угасала, уходила и потом, через какое-то время снова возвращалась…
«Кто бы помог, а? Кто бы помог…»
На первом этаже бродил комиссар Фрост, сильно раненый, осматривающий кровавые дыры на теле расстрелянного Уолтера Бёрка. Двое выживших (Адам и Дэвид) обменялись взглядами, выкинули несколько жестов и… заговорили друг с другом.
— Что, черт возьми, происходит? — спросил Блейк, который понятия не имел, кто эти люди в масках и зачем они приходили, зачем положили здесь всех и что теперь делать…
Комиссар медленно опустил голову…
— Если бы я знал, а я, как и ты. Мне ничего неизвестно и нет никаких предположений. Хороша ситуация, да?
Ничего более не сказав, Дэвид посмотрел в разбитое окно. Увидел ускользающий вдаль черный фургончик, тот, из которого выбежали преступники.
«От меня вы не скроетесь».
Рождая в голове причудливую линию, линию злости, линию отваги полисмен ринулся на улицу.
— Вы куда? — крикнул комиссар, — Вернитесь, Блейк!
Но его не остановило копа…
Еще никогда не водивши, Дэвид открыл дверь и попытался завести полицейскую машину. Chevrolet Caprice. У него получилось.
«Я не боюсь разбиться».
Через минуту-две тачка лихо двинулась с места и тихо последовала за фургоном.
«Не боюсь».
Дэвид приговаривал одно и то же, таким образом, успокаивая себя, убивая страх перед дорогой. Бандиты, только что учинившие настоящий террор, видать, были очень самонадеянны, раз не заметили, как вслед за ними едет полицейский Chevrolet.
Страх — лучший наставитель, он полезен, как и остальные чувства, и порой он творит чудеса, раскрывает в человеке новые возможности. Так, ранее не бравшийся за руль Дэвид, вмиг освоил управление автомобилем и быстро сориентировался, на что и когда жать.
«Это мой долг».
Коп сильно переживал, не только за возможность влететь во что-нибудь твердое и погибнуть на первом перекрестке. Он представлял, что в любой момент из чертового фургона могут выбежать террористы и превратить его в кусок мяса.
«Боже, отведи меня от беды».
Самым сложным было подружиться с ручной коробкой передач и при поездке учитывать все, в том числе и светодиодную подсветку…
Наступил вечер…
Дэвид Блейк сидел в практически присвоенном авто, наблюдал за преступным сбродом, остановившимся в двух метрах от площадки паркура. Рядом находилось здание заброшенного химзавода.
Полисмен не решался вызвать подкрепление, рассказать про предполагаемый замысел убийц. Почему? Он хотел погеройствовать? Нет. Просто он считал, что так нужно…
Вернее пока не был уверен, что звонить знакомым из полиции и вызывать отряд — правильная идея.
«Я должен все сделать сам. Я же называю себя во сне Красным Спауном, это — бесспорный признак того, что во мне живет герой, а это куда большее, чем люди привыкли видеть».
Фредди с непередаваемой радостью встретил Джерси и… спросил, достаточно ли он сделал для прощения. Братья обнялись, снова сдружились, и, казалось бы, конфликт исчерпался.
Прокурор признался в страсти к насилию, что, впрочем, давно было понятно и без его откровений:
— Скупая ностальгическая слеза стекла по моей левой щеке. Как же это круто снова ощутить все то, что прочувствовал в Лондоне, но с уже изменившимися взглядами на жизнь…