Телефон заверещал так неожиданно, да еще с эхом в пустом подъезде, что он подскочил на месте. Звук раздавался из глубины коридора, напротив. Странно. Неужто забыли ночные гости?
Аппарат продолжал надрываться, давая четкий ориентир. Впрочем, скоро он перестал быть единственным.
Теперь он почуял тяжелый настоянный запах смерти. В одной из квартир находился покойник. Майор ориентировался по трупному запаху точно по навигатору и не ошибся, когда осторожно вошел в однокомнатную квартиру.
Мебель в комнате отсутствовала. Лишь в центре что-то было.
Майор включил фонарь.
В центре комнаты стоял стул. К нему проволокой грубо примотана жертва. Бекк много чего повидал, но с проявлениями настолько бессмысленной жестокости ему сталкиваться еще не приходилось. Поначалу ему показалось, что покойник одет в темный облегающий костюм, пока он не понял, что это собственная почерневшая кожа мертвеца. От шеи до паха зиял беспощадный разрез. Ноги мертвеца палачи издевательски погрузили в железный таз, полный жуткого месива. Лицо жертвы исказила гримаса невыносимой муки. Даже мертвый он кричал от боли.
В руке покойник держал продолжающий заунывно тренькать телефон. Майор взял трубку.
Внутри играла веселенькая музыка. Задним фоном шла непонятная возня. Он несколько раз сказал: «Алло», но ему никто не ответил. Веселая музычка, невнятный говор, вздохи.
— Леша! — раздалось из коридора.
Он вздрогнул, совершенно забыв про Аню.
— Быстро собирайся! Я тебя провожу! — велел он.
Он уходил из нехорошей квартиры, а полностью седой Еремин смотрел ему вслед выколотыми глазами.
Броневик «Пантера» приехал через полчаса после звонка дежурному офицеру МГБ. Стрелок на крыше опасливо водил стволом пулемета по этажам заброшенного общежития.
Бекк, сидя на ступенях парадного, с интересом наблюдал за ним.
— Что ты там увидел, зоркий сокол? — поинтересовался он.
— У меня инструкция! — ответил боец.
— Я передал дежурному код «00»[4]!
— А я знаю? — резонно заметил боец.
— Ладно, зови командира!
Чрево «Пантеры» распахнулось, выпуская пятерку русгвардейцев в полной броне и полусферах. Бекк вздохнул.
Он направился к броневику, но был остановлен окриком:
— Брось оружие!
— Вы видите у меня в руках оружие? — возмутился Бекк. — Вас из какого колумбария выпустили, орлы?
— Покажите подмышки!
Ну это он еще понял и подчинился.
— Теперь мы наконец поедем? У меня мало времени! И надо охрану выставить до приезда опергруппы: наверху убитый.
Лейтенант ухмыльнулся.
— Убитый никуда не убежит. Кстати насчет убитого. Мы должны надеть на вас наручники!
— Что-о? Ты в своем уме, командир?
Пинальщики в ответ навели на него оружие.
— Сам пришил его, а теперь святую невинность изображаешь!
— Больше вопросов не имею! — скромно заметил Бекк.
За мной приехали идиоты, понял он.
У майора освободили все кобуры от оружия и надели капроновые наручники, да не сзади, а спереди, вот лопухи и усадили меж двух бойцов на лавку внутри машины.
Водитель тронулся так резко, точно первый раз сел за руль.
Да они боятся города до трясучки, понял Бекк.
Управление МГБ занимало 4 этаж. Лифт проехал мимо сразу на 5-й, где располагалось УСБ (Управление собственной безопасности).
— Мне сюда еще рано, я еще никого не пристрелил! — скромно заметил Бекк.
— Пошути еще! — грубо осадил пинальщик.
Майора провели по коридору, потом по комнате с несколькими столами. Встречные сотрудники все как один в штатском с профессиональным интересом разглядывали арестованного.
— А где котлы с кипящим маслом? — делано удивился Бекк.
— Посмотрим, как они из тебя гавно будут выбивать! — пригрозил боец.
— Я еще ничего не ел сегодня! — возмутился майор.
— Ничего, они и вчерашнее выбьют! — успокоил русгвардеец.
— С их стороны это будет очень некультурно!
Майора завели в допросную, усадили за стол и пристегнули настоящим стальным наручником к трубе, расположенной параллельно поверхности стола.
Он остался один напротив большого зеркала. Майор чуял, что за ним наблюдает человек 10.
Как специалист по допросам он не пришел бы к арестованному раньше часа, давая тому повариться в собственных сомнениях, но так долго скучать ему не дали. Буквально через пару минут в допросную вошел мужчина, лет 40-а в костюме с галстуком. Он был совершенно лыс. Несомненным украшением лица был шнабак, толстый конец которого был явственно раздвоен точно второй половой орган.