Ужас продолжался несколько часов. Лишь под утро незваный гость убрался. Я зажег керосинку. Ууш сидел весь белый от пережитого.
— Я видел тебя во сне! — сказал я ему.
2. Следователь Вершинин
Следователя следственного комитета Гапонова убили 3 дня назад, в пятницу. Обычно подобными делами занимается управление собственной безопасности, но мне повезло как утопленнику. Так нарисовалась неожиданная командировка.
До войны Шератон облюбовали богатые арабы и трудолюбивые проститутки. В настоящее время от былого величия не осталось и следа. Некогда шикарное убранство фойе разграблено, и дорогостоящие детали интерьера заменены фанерой.
Там, где пахло духами Жан Пату Джой за 800 талеров за фанфурик, теперь благоухает вакса и пот. В Шератоне расквартирована рота Русгвардии.
Вооруженные солдаты снуют по фойе. Один задел мой чемодан, выругался и недобро посмотрел на гражданского раззяву.
— Савельев! — прикрикнул прапорщик.
Солдат с большим сожалением отвернулся от подвернувшейся забавы. Я вздохнул, поднял чемодан и подошел к ресепшн. Над стойкой висел портрет Вечного с укоризной во взгляде. За стойкой торчали две девичьи головы. Я поздоровался, мне никто не ответил, но мы не гордые.
Одна девица была жутко размалеванная и крашенная в рыжий цвет. Другая — холеная и надменная. Видно, старшая. И видно, что стерва страшная. Обе сделали вид, что жутко занятые.
Я обратился к накрашенной.
— Мне номер должен быть заказан!
Хотя не был ни в чем уверен. Еще ни одной командировки не прошло без эксцессов[2].
Девица уже протянула руку за документами, когда старшая как бы оторвалась от важного дела (проснулась и протерла зенки) и заявила хорошо поставленным стервозным голосом:
— Зоя, что там у тебя?
Это прозвучало как «этот клиент мой, отвали». Зоя безропотно уступила, хотя такие ярко-крашенные бабы отличаются неуступчивостью, но не в этот раз.
Я предъявил командировочное удостоверение и паспорт.
— Едут и едут, не знаю, куда расселять! — проворчала старшая, говоря, как и положено аристократии немного в нос.
— Я знаю! — подсказал я. — В 401-й!
— Ага! С балконом и террасой! — издевательски проговорила администратор.
— Оформляйте! — разрешил я.
Девица хихикнула и обратилась к соседке.
— Слышите, он разрешил!
Та подобострастно ухмыльнулась в ответ.
Ненавижу скандалы, потому что постоянно в них влипаю.
— Могу предложить хоспис на 12 человек! — сделала более чем приемлемое с ее точки зрения предложение администраторша.
— Я жду 401-й номер! — спокойным тоном напомнил я.
Следом должен был последовать момент скандала, который я люблю.
— Бери, что дают и радуйся! — посоветовала девица.
— Зовите старшего администратора! — сказал я.
— Не хулиганьте, гражданин! — вскинулась девица.
— У тебя там кнопка под стойкой, будь добра, нажми ее!
— Почему вы обращаетесь ко мне на ты?
Я так понял, что возникшая лингвистическая проблема относилась к разряду нерешаемых, потому что упрямая девица кнопку так и не нажала. Нажала Зоя, проявив нетипичную для ее поведения активность, или чуя, что назревает ля скандаль на пустом месте.
Из неприметной двери за стойкой появился старший администратор. Нормальный мужик в форме прапорщика с пистолетом в кобуре.
— В чем дело? — спросил он, буравя меня глазами.
Я показал удостоверение. В развернутом виде.
— Центральный аппарат Следственного комитета России. Главное следственное управление. Следователь по особо важным делам Вершинин Евгений Павлович!
Возмущающиеся и выражающие негодование вполголоса девицы за стойкой мгновенно затихли. Если была бы муха, ее полет можно было проследить на слух.
— Извините! Сейчас все сделаем! — молодцевато доложил прапор. — Вы особый номер хотели?
— 401-й!
Прапор переглянулся с дамами.
— Это который… — начала холеная.
— Я помню! — оборвал ее прапор.
В 401-м до самой своей смерти жил Гапонов.
Плохая примета жить в номере покойника, но вся моя жизнь состоит из плохих примет. Это как в сказке. Скачет богатырь, перед ним камень с указанием. Прямо-направо еще терпимо, а налево смерть голимая. Богатырь сворачивает налево. Еще камень-теперь налево смерть лютая. Он опять туда. Так и со мной. Чем дальше, тем страшнее.