Эти варианты погасли перед его мысленным взором, и хотя он не знал точно, что это значит, ощутил себя чуточку спокойнее, чуточку больше и сильнее.
«Прости, сестренка, – подумал он, но не словами, а картинками будущего, скачущими в его голове. – Это моя мама. Мое полнолуние.
И мир теперь тоже мой».
Глава 3
Глубин
Прошло несколько дней, прежде чем Альбатрос вызвал к себе Глуби́на. Произошло это прямо во время урока географии, и желудок Глуби́на подпрыгнул, потом ухнул вниз и принялся выписывать кривые, словно повторяя очертания каньонов вокруг Глубокого дворца.
«Дед хочет меня видеть? Прямо сейчас?»
Посланник передал, что Альбатрос ждет его на закате, на берегу у Островного дворца. Одного. Светящиеся чешуйки под крыльями посланника мигали, передавая сообщение на морском языке. Проплывавший за окном угорь взглянул на драконов и тут же метнулся прочь.
«А Индиго со мной нельзя?» – спросил Глубин, взглянув на подругу. Та сидела рядом на карнизе розового коралла, какие тянулись вдоль стен класса. Драконы цеплялись за уступы когтями, расправив крылья. По другую сторону от Глуби́на сидела Жемчуг и со скучающим видом изучала свой хвост.
Сестра Глуби́на сверкала, увешанная драгоценным камнями: ее тело и лодыжки опутывали длинные нити жемчуга, опалов и сапфиров. Единственным украшением Индиго служило плетеное ожерелье из темно-пурпурных водорослей, которое Глубин сделал для нее на прошлой неделе. Ему самому оно нравилось, потому что сочеталось с цветом ее глаз. И Индиго нравилась ему, потому что носила подарок с удовольствием, даже в окружении суровых и увешанных драгоценностями драконов Глубокого дворца.
Уходить без нее не хотелось. Он вообще мало куда без нее выбирался; чуть ли не с самого рождения они были неразлучны. Мать Индиго служила в армии королевы Лагуны и до самой гибели крепко дружила с матерью Глуби́на. Отец Индиго курировал музей в Островном дворце и был только рад оставить единственного ребенка на попечение воспитателям Глуби́на и Жемчуг. Индиго стала единственным драконом, без капли королевской крови в жилах, кого приглашали на все собрания королевской семьи.
«Спроси Индиго, она вообще хочет идти? – Индиго ткнула его крылом в крыло. – Хотя бы ради приличия. А то мало ли, вдруг она занята?» Она постучала по макету королевства, занимавшему почти весь класс, и от ее прикосновения откололся кончик подводной горы. «Ой, – сказала она с виноватым видом под хмурым взглядом воспитателя. – Забудь, я полностью свободна».
«Альбатрос отдельно подчеркнул “одному”», – пожав плечами, просигналил посланник.
«Уж как-нибудь переживете небольшую разлуку до вечера», – встряла Жемчуг, закатывая глаза.
Глубин все понимал, но чувствовал себя очень странно оттого, что не мог чем-то поделиться с лучшим другом. А еще он не переставал думать о задушенной чайке… хотя знал, что смерть птицы еще ничего не значит и что он наверняка все истолковал неверно, а птица вообще сама удавилась. В природе же такое случается?
«Я согласен с Жемчуг, – сказал преподаватель. – Возможно, в ваше отсутствие Индиго сумеет сосредоточиться на географии Морского королевства».
Индиго печально вздохнула, пустив ноздрями струю пузырей: «Вот уж вряд ли».
«Ты чего это раскис, как медуза? – набросилась на Глуби́на Жемчуг, ослепительно сверкая чешуйками. У Глуби́на от мерцания чуть голова не разболелась, и он несколько раз моргнул. – Ты избранный или кто? А ну марш давай к деду, на эту вашу особую встречу».
«Ага. – Индиго снова ткнула в него крылом. – Повеселиться тебе! Ты этого так ждал!»
Она была права. Альбатрос до первого занятия запретил пользоваться магией, и Глубин ощущал, будто в эти несколько дней его когти увязли в песке. Он знал, что способен на чудесные вещи и жаждал высвободить силу. Пустить, наконец, ее в ход, позабавиться; выяснить, на что он способен. А для этого ему нужен был дед, единственный из всего племени понимавший, как работает дракомантия.
«Ну хорошо, скоро вернусь, – пообещал он. – Надеюсь».
«Да-да, если только ты не слишком особенный и волшебный, чтобы общаться с нами и дальше», – заметила Жемчуг.
Глубин искоса взглянул на нее, пытаясь понять, злится ли она. Да с какой стати? Из-за того, что он – дракомант? Так ведь ничего не поделаешь.