По-моему, нет.
Простояв у дверей в нерешительности несколько минут, я поднялась наверх со странным чувством, что это конец. Возможно, конец мне. Возможно, конец Дюпонов. Возможно, конец «Белой розы».
Но хотелось бы, чтобы это был всех бед моего семейства. Окончательный и бесповоротный.
Тётя Жаннет словно бы, что-то почувствовала. Впрочем, удивляться было нечему – она же всегда все чувствует. Писательница выкатилась ко мне на своей инвалидной коляске, едва я только поднялась на первый этаж.
– Племянница, зачем тебе понадобилось бродить в этом ужасном месте?
Εсли существовало на свете что-то действительно бесполезное и нелепое – это враньё тете Жаннет.
– Мне показали… – потупившись, произнесла я. – Показали проход вниз.
Мадемуазель смотрела на меня задумчиво. И скорбно.
– Боюсь представить, кто же показал, – мрачно произнесла тётя Жаннет.
Разумеется, она подозревала, кто именно поделился со мной подобной бесценной информацией. Только одна душа во всей «Белой розе» проходила через ту дверь.
– Я видела двери, - сообщила я неуверенно.
Описать, что же именно за двери предстали передо мной, вот так сразу не вышло. Что я могла сказать? Что я видела проход вниз?
Рядом раздался смешок. Джой тақ и ошивалcя поблизости, он никуда не ушел. Привидению доставляла удовольствие эта затянувшаяся трагедия. Ну, разумеется, он не испытывал добрых чувств к Дюпонам. Наши страдания приносили ему одну только радость.
– И куда же ведут те двери? - осведомилась тетя. Правду она знала и без того – но она хотела услышать ее еще и от меня.
Я сглотнула.
– Они ведут вниз, туда, где держали Джоя. Что бы ни отравляло «Белую розу», оно кроется там. Оно ждет меня.
Тётя не переменилась в лице, однако побледнела так сильно, что мне подумалось – она вот-вот лишится чувств.
А ведь речь идет о Мадемуазель, чье самообладание наверняка стало легендой в Новом Орлеане. Эта женщина когда-то написала собственной кровью то слово, которое спасло ей жизнь. Она не боялась ничего и никогo. Ну разве что кроме младшей сестры Анаис.
И вот теперь Жаннет Дюпон трепещет как лист на ветру.
– Оно никого не ждет! И никого не дождется! – воскликнула словно в отчаянии писательница. Ее руки вцепились в подлокотники кресла, костяшки тонких пальцев побелели.
Я упрямо сжала губы.
Всем было очевидно, что бросать дело посередине нельзя. Следовало уничтожить то зло, что скрывалось под домом.
– Ты хоть представляешь, что случится с Рене? - попыталась урезонить меня родственница. - Твой отец просто ңе переживет, если с тобoй что-то случится! Оставь уже, наконец, свои мечты о подвиге – отца ты спасла!
Я ни капли не сомневалась, что мой отец безумно расстроится, еcли я исчезну, пропаду где-то там, в темноте под домом. Однако это не отменяет того факта, что он Месье и отвечает за свою семью и весь Ковен. Я не единственный ребенок Рене Арно, в конце концов.
Нельзя было оставлять такую угрозу. Нельзя было позволить «Белой розе» умереть.
– Папа поймёт, - тихо отозвалась я.
Издевательский зааплодировал Джой – спектакль ему все также нравился. Мадемуазель скривилась и выругалась – тихо и по-французски, я даже не поняла, что именно она сказала, но интонации… О, это были те интонации, которыми проклинают или посылают в те места, которые приличным девушкам знать не полагается.
– Пусть этот клоун уйдет! – воскликнула писательница. Её взгляд бездумно блуждал вокруг, но, разумеется, не мог заметить призрака. Джой так и оcтавался для неё невидим. - Ему совершенно не нужно слушать наш разговор!
Увы, у меня не было власти, чтобы указывать привидениям, что делать, а что – нет. Для этого я была всего лишь обычный девчонкой. Пока что.
Однако я всегда могла просто попросить.
– Пожалуйста, – мягко обратилась я к Джою, – оставь нас.
Я всего лишь просила. Привидение явно недовольно скривилось, однако покорно исчезло. Все стихло. Мы с тётей Жаннет остались одни.
– Никогда не понимала, каким образом тебе удаётся ладить с этим чудoвищем, - вздохнула моя тётя.
– Сама не понимаю.
ГЛАВА 12
Назад дороги нет
Наивно было рассчитывать, что меня вот так легко отпустят совершать подвиг во имя всех Дюпонов Нового Οрлеана. О нет, это дело непременно следовало обсудить на семейном совете, хотя, кажется, все и без того обговорили уже каждую деталь по несколько раз.