— Я уверен в твоей отваге, но мне хочется, чтобы ты мирно сидела в своих покоях и ждала, когда после боя, уставший, я приду полюбоваться твоей нежной улыбкой и насладиться твоим дивным голосом, который вольёт в меня новые силы!
— А разве свист пущенных нами стрел не придаст вам сил и отваги? Вот вы строите дворец, видимо, затем, чтобы отдыхать в нём. Но мне кажется, что этот великолепный дворец должен был бы вдохновлять вас на борьбу и в его стенах, и за их пределами, разумеется, если бы вам удалось завершить его постройку.
— Да, ты права! Но это мне не удалось. Всё время что-то мешало… Вот покончу с тюрками, чего бы это мне ни стоило, и первым делом возьмусь за дворец. Потом займусь музыкой — гений Байджу мне поможет — и, наконец, сделаю всё, что в моих силах, для процветания живописи и литературы!
— Что значит «чего бы мне ни стоило»? Уж не думаете ли вы откупиться от врага золотом и серебром?
— Что поделаешь? В политике все средства хороши: и уговоры, и деньги, и оружие, и лазутчики.
— Но не ради искусства ли подумали вы о деньгах, вместо того чтобы думать об оружии?
— Мне обо всём приходится думать.
— Я не политик, а простая крестьянка. Помню, когда на мачане я встречала багряный рассвет и слушала весёлое щебетание птиц, душу мою охватывала неизбывная радость. Но я не давала себе воли и день-деньской трудилась в поте лица. Потом я захотела построить дом из предрассветного зарева, щебетания птиц, сверкания речного потока, вздымающейся к небу горы и огромных зелёных листьев. Но мне удалось выстроить лишь игрушечный домик из глины. И я заставила себя забыть свою мечту!
— Так то был глиняный домик, а я строю дворец!
— На что нужны вина, мягкая постель и дхрупад, если вы, увлёкшись игрой, не успели вовремя взяться за меч или, читая в постели, позволили врагу захватить себя врасплох, если дхрупад так увлёк вас, что его звуки приятнее вам, чем боевая музыка и ратные песни!
Мриганаяни говорила горячо, страстно, и Ман Сингх, охваченный трепетным восторгом, обнял её.
— Оставьте меня! — сказала Мриганаяни, высвобождаясь из его объятий. — Делайте лишь то, что надлежит сейчас делать кшатрию! А о защите женской половины дома не беспокойтесь, я сама позабочусь об этом.
Ман Сингх посмотрел на Мриганаяни с нескрываемым восхищением.
— Никогда прежде я не чувствовал себя таким сильным. Я выброшу из головы мысль об откупе. В самом деле, кому нужно такое искусство, ради которого забываешь о долге? Никому, как и сам долг, из-за которого забываешь об искусстве!
Перебирая пальцами драгоценное ожерелье, сверкавшее на широкой и сильной груди Ман Сингха, Мриганаяни ответила:
— Однако на время вы должны забыть об искусстве. Долг повелевает вам надеть кольчугу!
— Я тотчас же надену её, дорогая! Долг — превыше всего! — решительно произнёс Ман Сингх.
47
Своему сыну от Суманмохини Викрамадитье, едва достигшему юношеского возраста, Ман Сингх собственноручно прикрепил к поясу меч и проводил его в поход на Сикандара.
Потом он призвал Нихал Сингха и велел ему напасть на делийское войско с другой стороны, сказав при этом:
— Надеюсь, твои воины заставят Сикандара отступить! Когда же он вернётся в Дели, начнёшь с ним переговоры о мире. Напомни ему, что только войско Гвалиора может вразумить султана Мальвы. Да заодно пообещай ему помощь, если кто-либо из его вассалов, за исключением Мевара, конечно, поднимет восстание.
— А если речь зайдёт об откупе или выплате дани? — спросил Нихал Сингх.
Ман Сингх вспомнил Мриганаяни.
— Скажи, что ты не уполномочен решать такие вопросы и должен переговорить с раджей. Мы выиграем время, а там видно будет.
Нихал Сингх попрощался с раджей и вышел. В коридоре он столкнулся с Калой. Девушка улыбнулась ему.
— Я давно хотел встретиться с тобой, — произнёс Нихал Сингх.
Кала насмешливо взглянула на него.
— И до сих пор вам не представилось случая?
— Как ты живёшь?
— Играю, пою, рисую — вот и вся моя жизнь!
— Что же ты рисуешь?
— Храмы и новые здания, которые возводятся в крепости.
— Не знаю, как у тебя с живописью, но поёшь и играешь ты замечательно!
— Благодарю вас!
— Я никогда не забуду тот вечер, когда впервые услышал твоё пение и увидел, как ты танцуешь!
— Но я не пела тогда!