Насир-уд-дин то и дело подзадоривал купальщиц.
Несколько девушек так увлеклись, что не заметили, как заплыли слишком далеко, и, почувствовав, что силы оставляют их, подняли крик. Девушки, которые были поблизости, заспешили к ним на помощь. Но утопающие в страхе вцепились в своих спасительниц, грозя увлечь их вместе с собой на дно.
— Спасите! Спасите их! — закричал Насир-уд-дин.
Призыв султана подхватило множество голосов. Насир-уд-дин вскочил и принялся размахивать руками, но в воду не полез. Матру ещё больше суетился, но тоже без всякой пользы.
За занавесом, который скрывал женщин от посторонних глаз, стояли слуги султана. Те из них, что умели плавать, услышав крики Насир-уд-дина, разрезали занавес и бросились в воду. Им удалось вытащить утопающих на берег, и хотя женщины были без сознания, смерть уже не грозила им. Пострадавших стали приводить в чувство, а их спасители, опустив глаза, стояли неподалёку в ожидании награды.
Наконец султан обратил на них внимание и велел подойти.
— Как звать? — спросил он всех по очереди.
Каждый назвал своё имя.
— Кто позволил вам пройти за занавес?!
От страха у слуг отнялся язык.
— Кто звал вас сюда?! Отвечайте!..
Слуги слышали крики о помощи и не могли оставаться равнодушными, но оправдываться перед султаном не смели. Только у одного хватило мужества, и он сказал:
— Повелитель сам приказал спасти их.
— Негодяи! — взревел султан. — Выходит, это я приказал вам прийти сюда!
Теперь слуги поняли, почему никто, кроме них, не поспешил на помощь. Но было уже поздно. Дрожа от страха, стояли они перед султаном и ждали своей участи.
Насир-уд-дин распорядился:
— Они посмели взглянуть на женщин, поэтому отделить их головы от туловища! А руки, которые коснулись жён моих, отрубить!
Бедных слуг схватили и увели.
Приказ султана был выполнен тотчас же.
— Матру, у меня пропала всякая охота смотреть, как они купаются, — сказал Насир-уд-дин охрипшим голосом. — Придумай новую забаву.
Однако на сей раз изобретательность покинула даже Матру.
Тогда Насир-уд-дин сам придумал новую игру, и перепуганным насмерть женщинам волей-неволей пришлось его развлекать.
Всё, что случилось в тот день, видело голубое озеро. В своих вечно вздымающихся волнах погребло оно воспоминание о жестокости султана.
58
Брат Сикандара Джалал-уд-дин[213], намереваясь основать свой собственный султанат, поднял в районе Джаунпура знамя восстания. Сикандар двинулся на Джаунпур, но Джалал-уд-дин ускользнул от него и ушёл в Антарвед. Разрушив Джаунпур, Сикандар повернул на Антарвед и по пути присоединил к своему султанату Лакхнау. Сам по себе город Лакхнау был небольшим, но обширные земли, окружавшие его, славились своим плодородием.
Местные муллы и маулви, которым покровительствовал Сикандар, чтобы поднять свой престиж, провозгласили:
— Мы готовы вступить в диспут о вере с любым индусом. Пусть придёт, мы ждём его!
Но индусы понимали, что принять их вызов — значит, пойти на верную смерть. И только Бодхан, который почти три года ходил по святым местам и теперь возвращался из Айодхьи в Матхуру, во Вриндаван, принял вызов.
Дхоти и рубашка из ослепительно белой, но толстой и грубой ткани, голова обрита, оставлен лишь длинный пучок волос, прикрытый небольшим тюрбаном, босые ноги, в руках ни посоха, ни палки… Смех охватил воинов, когда они увидели Бодхана. Но муллы нахмурились.
Зал, отведённый для диспута, был переполнен. Прибыл и сам Сикандар и уселся на высокий трон.
— Бог один?
— Один! — ответил Бодхан. — Только один! И он — во всём!
— Суфии[214] говорят то же самое, но они заблуждаются! Мы же утверждаем, что бог существует вне всего. Попробуй докажи, что это не так!
— Всевышний — во всём и в то же время вне всего. Так говорят шастры, риши. Даже поэты и те это утверждают.
— Ну, хорошо, значит, ты признаёшь, что бог существует вне всего! А теперь ответь, сколько есть путей в рай: один или несколько?
— Сколько людей, столько путей.
— Выходит, что рая можно достичь, даже поклоняясь деревьям, камням и животным?
— Да, если только это поклонение искренне и исходит из глубокой любви к богу.
— Значит, поклоняясь статуям, можно попасть в рай?
— Да.
— Но статуя — кусок камня.
— Статуя не камень. Прежде всего она символ почитания всевышнего.
213
Брат Сикандара, Джалал-уд-дин… — Здесь и дальше, в главе 72, Вриндаванлал Варма допускает неточность: Джалал-уд-дин не брат, а сын Сикандара Лоди и был казнен не Сикандаром (как это явствует из романа), а своим братом и преемником Ибрахимом Лоди (1517–1526)
214
Суфий — последователь суфизма, аскетического направления в мусульманстве, возникшего в VIII веке