— Кажется, это выступление по какому-то другому поводу. Есть он просит не так.
Нет, отчего же! Покормите, покормите, кто б возражал!
Мы с Масей резко сорвались с места и ринулись к двери, остановившись в коридоре, чтобы оглянуться. Да, люди собрали посуду и пошли в кухню. Мы рванули впереди них, грохоча когтями по ламинату.
Мася
В ожидании еды, когда берут миску, чтобы положить в нее мяса с геркулесом и китайским салатом и заварить кипятком, я нервно кручусь на месте, перетаптываюсь и сдавленно всхлипываю: «Мрр-гня!» А когда приступают к перемешиванию, кровь бросается мне в голову, и я нападаю на Ёшкин хвост, который заманчиво вьется у ног хозяина. Поэтому им — ногам — как раз и достается. Это слышно по характерному звуку, когда когти сквозь домашние брюки достают до кожи.
Кошкин хвост увертлив. Непредсказуем. Его кончик живет отдельной жизнью и вообще себе на уме. Иногда Ёшка, случайно заметив хвостовьи выкрутасы, пытается его куснуть, но тщетно. Есть специальное место на кухонном шкафу, где она может его поймать, зажав в угол.
У меня хвост обычный, не считая его чрезвычайной красоты, разумеется. Он честно выполняет положенную работу — показывает мои настроения и коварные замыслы. В общем, без задних мыслей служит на благо общества. Не мое благо, нет, на благо других. Благодаря ему я не могу сильно навредить окружающим. Если я задумал впиться в играющую со мной руку, он заранее предскажет это, и рука, если приделана с умом, не тяп-ляп, вовремя отступит с поля боя. Так же и в наших с Ёшкой играх. Мой хвост точно обозначает границы моего терпения, за которые она благоразумно не заходит. Но Ёшка — существо столь многогранное, что даже хвост ее имеет собственный взгляд на мир, непостижимый для хозяйки.
Некоторое время после еды мы традиционно посвящаем умыванию и спокойному, благодушному общению.
— Ёшка, неужели они решат в пользу переезда?
— Не знаю. Пока раздумывают.
— А вдруг Маша согласится?
— Знаешь, Мась, вообще-то это может быть даже интересно. Все равно что оказаться внутри кино.
После еды Ёшка гораздо легче примиряется с обстоятельствами.
— Надеюсь, это будет тихая мелодрама с хеппи-эндом, а не ужас-тик про лесных монстров, — сказала она.
Ох. Зря сказала. Вдруг накаркает.
На дереве перед окном резко, протяжно и тоскливо закричала пучеглазая ворона, снялась с ветки и тяжело полетела прочь.
Глава четвертая
Переселение народов
Ёшка
Наша Маша согласилась. И начались сборы.
Потом сборы закончились. Люди оглядели заваленный вещами коридор. И стали всё перебирать заново, потому что увезти это нереально. Надо тогда захватить с собой и наш дом с квартирой.
Подремывая на окне, за которым машины разбрызгивали на прохожих весенние лужи, я представляла, что наш дом трогается, рывком выдирает себя с корнями и мы едем. За нами следом бегут крысы — они же не могут бросить хозяйство. За крысами бегут жильцы, которые вернулись с работы и обнаружили, что дом уползает, оставляя за собой глубокую борозду в асфальте. Из окон машет отставшим их родня, скорее, мол, поднажмите. Галки и вороны подняли ор, собаки — лай, люди — крик, машины гудят…
Я проснулась. За окном орала ворона. В коридоре по-прежнему громоздилась гора сумок. Меньше она не стала. Из одной сумки высунул нос лыжный ботинок — подышать.
— Витенька, по-моему, лыжи — это лишнее, — робко сказала Маша. — Сейчас же весна.
— А вдруг мы доживем там до снегов? Знаешь, как по лесу здорово кататься.
— Я буду ездить в Москву, у меня тут работа. К зиме подвезу.
Борода со вздохом изъял ботинки и лыжи. Ничего в горе вещей принципиально не поменялось.
Я отвернулась. Нервы мотают мне.
Рыжий лазал по горе, всё царапал, жевал, нюхал и разговаривал. Он никогда не видел сумок в таком количестве, хотел залезть во все сразу.
От радостного возбуждения он взлетел под потолок по прибитым на углу когтеточкам, боднул дверцу верхнего шкафчика и влез на полку. Сверху посыпались провода, лампочки, железки и всякое нужное барахло для ремонта. Люди, вместо того чтобы ругать балбеса, засмеялись. Набаловали парня, ох набаловали. Это Борода его приучил — скинет Мася, к примеру, яблоко с подоконника, хозяин захохочет, положит его назад и ждет. Мася посмотрит на яблоко, нагнув голову, пошевелит ушами — и снова неуклюже покатит к краю пухлой лапкой с пучками волос на пятках. Полный восторг. Гостям часто показывают этот номер.