Ладно, поймали вы меня. Я завидовала его жизни домашнего любимца – беспечной, сытой жизни, полной обожания и бесконечного любования. Вот за что, по-вашему, ему прощают все грехи? Исключительно за красоту.
Как-то сидим вечером перед телевизором. Я положила лапы на грудь Бороде и смотрела ему в глаза, щурясь от неги. Он гладил меня, а Мася мурлыкал, вываливаясь по-всякому на ковре. Добрый кот, совершенно не ревнивый. Не то что я.
– Видишь, какая отчетливая буква «М» у Маси на лбу? – вдруг обратился ко мне хозяин. – Это потому, что у него мама персидская.
– А папа – рыжий деревенский бугай, – не удержавшись, напомнила я разнежившемуся дуралею. И спрыгнула с хозяйских колен.
Подошла к зеркальной двери шкафа и посмотрела на себя. Грустно. Хотя… Наоборот, смешно. Кому-то красавчиком быть, а кому-то людей смешить.
Вдруг… Постойте, постойте. Что это? Да вот тут, на лбу? Четкая рыжая полоска, согнутая, как коленка кузнечика. Да это же кусок буквы «М»! Я тоже породистая, смотрите!
Я кинулась к Бороде хвастаться, подставила ему лоб. Он поцеловал меня в рыжую загогулину.
– Ёшка, у твоих породистых сородичей-египтянок должно быть целых две буквы «М», одна ножками на бровях стоит, другая над ней вверх тормашками, чтобы получился знак скарабея. – Хозяин определенно понимал кошачий язык тела.
– А у тебя от скарабея осталось только полторы ноги из шести. Фр-фр, – неумолимо добил меня кот цифрами.
Но все же будни у нас протекали мирно, пугалки-догонялки даже не напоминали о нескольких месяцах кровопролитных битв. Нам было хорошо втроем.
Но однажды…
Глава пятая
Хватит разговоров!
Шел дождь. Борода вышел в магазин, его зонтик выплыл из-под козырька и завернул за угол. Мася проводил его сонным взглядом и длинно улегся на подоконнике, а я переместилась на любимый хозяйский стул у батареи. Наши намерения, как всегда, совпадали и были предельно ясны – вздремнуть. Но поплавать в сновидческих мирах в тот день нам было не суждено.
У нас в квартире две входные двери, разделенные тамбуром. Вдруг слышу – за первой началась возня. Мы выстроились в коридоре. Быстро хозяин вернулся. Наверное, забыл что-нибудь.
Что-то долго с ключом борется.
Наконец замок первой щелкнул, дверь хлопнула, закрываясь, и возня переместилась ко второй двери.
– Давай, чего копаешься! – недовольно буркнул один голос.
– Замок сложный, против воров, – стал оправдываться второй.
– Ага, – хмыкнул Недовольный. – Когда от воров, его фиг откроешь. Обычный замок.
Чужие голоса!
Мы с котом прыснули в разные стороны. Он забился под кровать в комнате, а я с перепугу сиганула в кухню, на шкаф.
И все же они справились. Потому что, к нашему с Масей ужасу, вскоре в коридоре стояли два молодых парня в одинаковых намокших кожаных куртках. Они были огромные, эти двое. Под потолок.
– Замерз я чё-то, – сказал виноватый голос, принадлежавший тому, кто вскрывал замок. Он хлюпал носом.
Они прошли в большую комнату, не вытирая ног! По сравнению с вторжением без спросу в чужую квартиру грязные ботинки – сущая ерунда, скажете вы. Не согласна.
Они рылись в ящиках, зверски вывалили из шкафа белье, скидывали с полок книги и трясли их за корешки, ожидая, наверное, что между страницами спрятаны купюры. Но в этом доме денег не водилось.
– Ничего. Тьфу, обманул Стриженый. Тоже мне наводка.
– А ты адрес не спутал? Корпус точно четвертый? Эти пятиэтажки все одинаковые.
Потом воры перешли в маленькую комнату. У меня в голове звенела тишина. Ни одной мысли.
– Хоть ноут заберем, и то не зря лезли, – сказал Виноватый.
«В компьютере Витя пишет книги, – услышала я Масю. – Его нельзя забирать».
– Бери, и валим. Точно, не та квартира.
– Погоди. Не обедали же. Пошли пожрем.
– Тебе лишь бы брюхо набить, – сказал Недовольный.
– Хозяин только ушел, быстро не вернется.
Виноватый полез искать еду. Надеюсь, Масе хватит мозгов подавить рефлекс на открываемую дверцу холодильника и не ломануться сюда. Себя я еле успела остановить. Масина морда выглянула из-за угла, но снова спряталась. Его не заметили.
– Тебе бутер делать? – спросил Виноватый, щедро намазывая масло на кривоватый ломоть хлеба. Потом плюхнул сверху кусок вареной колбасы чудовищной толщины.
Моя голова на длинной, дли-и-и-инной шее жадно свесилась со шкафа, а глаза уже ели эту прекрасную, душистую, с бусинками влаги… Так, нет, стоп! Брысь! – скомандовала я внутрь себя. Ибо это явно была Дуська, моя недалекая и жалкая сущность, которая знать ничего не желает, кроме самых простых потребностей.