Вокруг него столпились звуки: шептание, минутная стрелка, грохот сверху — все это гипнотизировало, заставляя все глубже опускаться внутрь себя, но Альбус боялся этого. Ему не хотелось знать, что находится там, в самой глубине, где сидит его настоящая личность. По крайней мере, так было раньше, до встречи с Ригель, которая показала, что настоящую душонку невозможно скрыть.
Его не мучила совесть, серьезно, ему было плевать: Селена застрелилась и лишила этот мир проблем, которые грозили ему потерей спокойствия, что Альбус ненавидел больше всего. В тот день поднялась настоящая шумиха, строились грандиозные теории и не было ни одной, что была близка к правде. А истина была одна: Альбус и Ригель просто бросили кости и решили понаблюдать за человеком, находящимся на грани интересного выбора, чтобы понять для себя, насколько слаба человеческая сущность.
Но каких только версий ни строили, ничего у авроров не было, кроме одного: все видели, в каком состоянии находилась Селена и как ее игнорировал собственный муж, поэтому самоубийство было не таким уж непредсказуемым событием. Право, Альбус был уверен, что в глубине души каждый хотел такого исхода, за исключением, пожалуй, мистера Джонаса, который после данного эксцесса, сильнее обозлился на Ригель и дал команду копать под нее дальше. Похоже, начиналась настоящая битва титанов, которая будоражила нервы: Альбус был уверен, у Ригель есть все шансы победить.
«Ригель…», — промелькнуло где-то в бессознательном, и пред глазами появилась она, манящая и раскрепощенная, та, кто способен был завладеть мыслями навсегда. С ней хотелось искать встреч, потому что рядом с Ригель не нужно было притворяться и строиться; она будто бы видела всю его подноготную и нисколько не изумлялась тому, насколько прогнившим он был. Наверное, потому что сама была не лучше и не скрывала этого.
Чем больше Альбус смотрел на нее, тем сильнее задумывался, что у нее есть какой-то план. Будто бы вся череда событий, которые происходили все это время, были четко спланированы. Это читалось в ее глазах, в ее уверенной походке и насмешке. Она вся будто бы кричала о том, что пришла вершить суд, но непонятно было над кем именно и за что.
И было еще кое-что: то, как она смотрела на него, как пролазила в его душу и как говорила. Почему-то, только с ним Ригель не вырисовывалась и намеренно избегала телесного контакта, будто бы ни у одного у него бегали мурашки по коже и дурманилось сознание; будто бы у нее тоже было что-то, что она скрывала и тщательно пыталась побороть.
Резко мотнув головой, Альбус попытался согнать наваждение. Было опасно так открыто думать о ней, поэтому, отсчитав до десяти, он встал с дивана и медленно направился к комнате Лили: весь день она не высовывалась из своей норы и, кажется, что-то убирала, судя по грохоту, что стоят на весь дом. Это говорило о том, что она находится в нервном напряжении и пытается его снять.
Подойдя ближе к двери, он услышал, что Лили что-то говорит себе и, судя по характерному звуку, двигала мебель. Тяжело вздохнув, Альбус не решался войти: о Розоретте Нотт он так и не поговорил со Скорпиусом, в конце концов, со вчерашнего дня они даже не виделись, но, если такая информация была известна Ригель, понятное дело, что Лили была в курсе. Оттого он и мялся, стоя под дверью, что ему оставалось ей сказать: что все будет в порядке? Не в этой ситуации уж точно. Что вообще он мог сделать? И Джеймс, как назло, будто бы забыл дорогу в этот дом, хотя, Альбус был уверен, что тот, узнав о невесте Скорпиуса, скорее пойдет бить ему морду, чем разговаривать с Лили.
Но делать что-то надо было, поэтому, дернув ручку, Альбус вошел внутрь, предосудительно закрыв дверь. Когда он поднял глаза, то увидел Лили, которая палочкой двигала туда-сюда шкаф и шептала заклинания, но, поняв, что в комнате кто-то есть, она резко прекратила это делать, из-за чего мебель с грохотом повалилась на пол. Лили внимательно посмотрела на брата: в ее глазах не было ничего, ни единой эмоции, и это чертовски пугало. Еще никогда Альбус не видел у нее такого взгляда, что не могло не насторожить, его сердце замерло, и он почувствовал, как невербально ощущает боль от отчаянья сестры.
— Давай…присядем? — не зная, как подступиться к ней, Альбус лишь безвольно сел на кровать, внимательно следя за сестрой, считывая каждую эмоцию, пробежавшую по ее лицу; но там, к еще большему ужасу Поттеру, не было ничего.
Не долго думая, Лили аккуратно присела рядом, бездумно уперев взгляд в пустоту, и Альбус увидел, как одинокая слезинка потекла по ее щеке, посверкивая, словно бриллиант. Спохватившись, она резко отвернулась, смахнув такое ненужное проявление эмоций, а потом, покосившись на брата, улыбнулась таким жалким подобием улыбки, что у Альбус внутри все сжалось.
— Видел обед? Я сегодня постаралась на славу, — голос дрогнул, она рукой схватила свой лоб и прикрыла глаза, чтобы Альбус не смог увидеть ее лица, и продолжила, — если не наешься, то…
— Лили, — мягко проговорил он, нежно сжав свободную руку, почувствовав, как мелко дрожит все ее тело. Приблизившись, Альбус молчаливо обнял ее, положив голову к себе на грудь, и посмотрел в окно, раздумывая. Он не имел ни малейшего понятия, что можно было сделать, и чувствовал себя как никогда бесполезным. И какая-то злость проснулась у него к Скорпиусу, но также быстро улеглась: он сам был жертвой обстоятельств.
— А он предлагал мне сбежать, — вдруг проговорила Лили, но так тихо, что Альбус не сразу уловил смысл ее слов, — но я отказалась…зачем такие жертвы?.. бессмысленно и не нужно…
Он прикрыл глаза. «Чертов Малфой, додумался же», — пронеслось в голове. Руки еще плотнее сжали тело сестры, и он почувствовал, как что-то внутри у него заболело так противно и необычно, Альбус и забыл, что может испытывать какие-то эмоции после смерти матери. Тогда казалось, что все, что можно испытать, было испытано, и место чувствам больше нет, но этот сумасшедший год принес так много забытого и необычного, что он уже не был ни в чем уверен.
— Это уже окончательно?
— Не знаю, — протянула она, и он почувствовал, как намокает его рубашка. Сильнее сжав ткань, Лили уткнулась ему в грудь и почти что взвыла. — Я с ним не говорила…мне так страшно…посмотреть в эти глаза…что, если действительно прощание?.. я столько ждала не для того, чтобы так…так просто…уйти…не хочу…
Чем больше она говорила, тем явственнее он слышал слезы в ее голосе, и сильнее сжимал в объятиях, пытаясь хоть как-то забрать все эти болезненные эмоции. Глупышка Лили, разве не знала она, на что идет? Нет, знала и понимала, но все равно решилась, однако реальность оказалась намного жестче, чем она могла в принципе предположить: такое ее сердцу трудно пережить. С каждой секундой он понимал, что как бы больно ей ни было, Лили стоило поговорить со Скорпиусом. Не будучи оптимистично настроенным по отношению к жизни, Альбус всем своим нутром хотел верить, что не все потеряно для двух самых близких ему людей, и впервые решил изменить своей рациональности и начать надеяться.
— Нельзя откладывать разговор, ЛиЛу, — проговорил он ей на ушко, убирая мешающуюся прядь. Она вся колотилась и тихо плакала, скрывая свои глаза, как только могла; наверное, ей было стыдно посмотреть на него, ведь Лили всегда улыбалась и старалась быть сильной. — Пока не все потеряно, есть смысл бороться, не твой ли это был девиз по жизни?
Но она не отвечала, все еще цепляясь за его рубашку, как за спасательный якорь, и Альбуса внутри все замирало, хотя он понимал, что это лишь минутная слабость, когда эмоции больше не могли находиться под уздой. Да, завтра все будет в порядке, потому что это Лили Поттер, и она умела терпеть как никто другой. Сколько сил стоило ей приложить, чтобы добиться внимания того, кто был так безразличен, но так важен? Сколько часов Лили вот так вот плакала от отчаянья, а потом рвалась в бой с сокрушительной силой? Ей можно только восхититься, что и делал Альбус, ведь он был другим. А, наверное, ему просто никогда не доводилось находить что-то достойное для битвы.