— А ты не носишь маску, Ригель?
По ее губам прошлась улыбка, такая понимающая и красивая, что у него сперло дыхание.
— Нет, потому что моя маска — это «я», ведь настоящая Ригель, та самая, что существовала много лет назад и проявляла хоть каплю человечности, мертва. Меня настоящей нет.
И в последних словах у нее было столько отчаянья, что Альбус лишь сильнее сжал ее ладонь, поглаживая большим пальцем эту мягкую кисть. Внутри у него поднимался жар, который лишь усугублялся из-за пьяного рассудка; ему нужно было срочно взять себя в руки и нацепить безразличие на лицо, но у него больше ничего не получалось.
— Зачем, Ригель? — устало протянул наконец Альбус, и он нутром почувствовал, насколько больным взглядом он всматривался в это красивое, мраморное лицо. — Зачем ты показываешь мне это? Зачем мучаешь постоянными загадками? В конце концов, зачем вообще стала искать эти встречи?
— Потому что только ты заставляешь меня испытывать что-то такое безумное, Альбус, — прошептала она, и в ее глазах появились первые слезинки: в них было столько несбывшихся надежд, угасших желаний, будто бы Ригель не плакала так давно, что у нее распирало внутренности. — Что-то такое, что я не могу даже описать. Еще тогда, с Хогвартса. Я люблю тебя, Альбус Поттер. И, о Мерлин, как долго я хранила эти слова для тебя.
Она резко встала, приблизившись к нему вплотную, и с какой-то жадностью впилась в губы. Покусывая их, Ригель с остервенением обнимала его за шею, скользя по ней руками, вычерчивая узоры. В ней всей как будто было одно сплошное желание, которое она хранила настолько долго, что сейчас не могла контролировать. Когда руки Альбуса сомкнулись на ее талии, тем самым сократив последнее расстояние между ними, она выгнулась всем телом, как кошка, и еще яростнее стала цепляться за его шею, будто бы это было ее спасительным якорем.
Когда поцелуй прервался, и они оба, тяжело дыша, смотрели друг другу в глаза, Альбус пытался потушить внутри себя пожар, но напрасно, все его тело жаждало продолжения. Тихим и осевшим голосом он спросил:
— Зачем?
— Я хочу наконец-таки сделать то, чего так долго желала, — в каком-то дурмане проговорила она, и ее голос из-за частой одышки скакал по тонам, — хотя бы в последний раз, хотя бы на мгновение, чтобы почувствовать себя счастливой, и больше никогда не страдать. Запереть в самый дальний угол сознания все эти мешающие чувства и начать жить новой жизнью. Ты же понимаешь, о чем я, да?
И он понимал, оттого, наверное, и притянул ее опять, перехватив инициативу на себя. Его руки беспорядочно исследовали это манящее, худое тело, скользя по ногам, останавливаясь на самых чувственных точках, в ответ получая тихие стоны, которые заводили только сильнее, заставляя его изгаляться от желания.
В каком-то сумасшедшем состоянии они покинули бар и ушли наверх, в приватную комнату, чтобы там начать наслаждаться друг другом, исследовать тела и срывать полукрики с губ. Альбус нежно выцеловывал каждый миллиметр кожи, оставляя засосы, и испытывал такое чувство эйфории и радости, что это все грозилось просто уничтожить его.
Он смотрел на нее, красивую и до конца принадлежавшую только ему, и задыхался от собственных чувств, с необыкновенной нежностью вырисовывая узоры на внутренней стороне бедра, наблюдая, каким эмоциональным было лицо ее в этот момент. Ригель выгибалась и тихо шептала какую-то чехарду, покусывая мочку уха, а ее грудь вздымалась от напряжения.
Они были единым целым в этот момент: ни один не могу существовать без другого, и осознание это сладкой болью отдавалось в мышцах, когда они развалились на кровати, тяжело дыша. Весь его дурман спал, оставляя после себя чувство цельности и радости, и он не решался испортить этот момент разговором.
Но вдруг до его ушей дошел тихий смех, повернув голову на простынях, он увидел, как Ригель тихо хихикала в ладошку и лбом упиралась ему в плечо. Все ее лицо было искажено из-за смеха, когда она произнесла безразлично, невзначай:
— Это я его убила.
И глаза ее внимательно посмотрели на него; в них было столько любви и одновременно злобы, что у Альбуса внутри все замерло.
— Это я убила милашку Фельмонта Сэлинджера, — повторила она, и ее улыбка поползла вверх. Право, в этот момент Ригель выглядела совсем безумной. — А потом эти жалкие, глупые авроры помогли мне избавиться и от Клариссы. Мое мщение завершено, Альбус. Все прошло так, как я и планировала.
Она опять засмеялась, но теперь Поттер заметил, что смех-то у нее был истеричным. Все ее тело сотрясалось.
И вдруг Ригель замолчала, резко поднявшись, села на кровати, не отрывая своего пристального взгляда от него, пытаясь понять, как ему такая информация. Только вот Альбус не выражал ничего, казалось, будто его это даже не удивляло.
— Тебе ведь интересно, да? — ее голос был безэмоциональным, а взгляд вдруг стал рассеянным. К ней как будто пришли какие-то воспоминания, отчего Ригель болезненно сморщилась. — Мой отец умер, когда я закончила Хогвартс. Мы были древним и богатым родом, но к тому времени у нас не было ничего: часть прокутил он, а часть Маркус, мой брат, который решил войти в большой мир, — она вздрогнула и приложила свою ладонь ко лбу, на мгновение поморщившись. — Он стал одним из членов мафии — самый быстрый способ подняться по социальной лестнице, ведь все они, начиная от мистера Гарварда, заканчивая обычными главами отделов, были Черными Капюшонами, — тихо фыркнув, Ригель покрутила головой нервно, все еще не убирая руку со лба. — У меня не было ни образования, ни связей, ни денег, когда к нему стали приходить оповещения о задолженности. Маркус участвовал в каком-то деле и провел его неудачно, из-за чего стал должником. Этакий стимул для членов группировки, чтобы работали усерднее. Глупо, совсем глупо…но делать было нечего, я понимала, что быстрее всего достану деньги своим телом, но если продаваться… — она резко вскинула голову, посмотрев на Альбуса внимательно, — то только за соответствующую плату. А времени не было, и тогда я пошла к тете, у которой все это время был ключик от сейфа Роулей. То, что произошло, ты знаешь — она выставила меня, хотя я умоляла у нее в ногах, готова была отдать эту сумму с процентами, но Кларисса захлопнула дверь передо мной, лишив надежды.
Резко замолчав, Ригель отвернулась. Сам Альбус тоже сел, чувствуя какое-то внутреннее оцепенение, и сжал шелковую простыню, из-за чего у него побелели кулаки.
— И я пошла к Самайну, — тихо прошептала она, не оборачиваясь, пряча свои глаза, но голос у нее в этот момент был таким, будто бы Ригель надрывалась в истерике. — Он был влюблен в меня еще с Хогвартса, так забавно ухаживал, терпел все мои обидные слова и поступки. Щенячья верность. Даже когда мы выпустились, он намеренно сдружился с моим братом и стал приходить в особняк, подолгу смотря на меня таким глубоким взглядом, будто бы отдал все что угодно за один только теплый взгляд в свою сторону. Его отец, как я уже говорила, является членом мафии, и я хотела с помощью него договориться…и Самайн сказал мне, что поможет, только если я стану принадлежать ему и только ему, — голос оборвался, и он услышал, как тяжелый всхлип сорвался с этих губ. — Он пообещал мне настоящую жизнь, полную роскоши и денег, сказал, что выплатит долг Маркуса и даст ему нормальную работу. Альбус, — прошептала она, посмотрев на него через плечо, как затравленный зверек. — Я ему поверила, понимаешь? Мне так хотелось надеяться, что Маркус не умрет, ведь я его так любила.
Она опустила голову, прикусив губу до крови, а по этим белоснежным щекам медленно потекли одинокие слезинки. Альбус замер на месте, еще сильнее вцепившись в ткань, и чувствовал, как его сердце разрывается от боли. Кажется, это было впервые, когда Поттер увидел настоящую Ригель, которая действительно было полумертвой.
— Мы были так близки с братом, — продолжала, но тихо-тихо, почти не слышно. Она взглядом прожигала простынь, неестественно согнувшись. — Все детство и Хогвартс мы были рядом и поддерживали друг друга. В моей жизни нет более близкого мне человека и никогда не было, а потом судьба захотела отнять и его, — от злости краска практически сошла с ее лица, оставляя только тупую ярость. — Я не хотела с этим мириться и пошла на сделку с Самайном, но было поздно. Когда я вернулась от него, то нашла Маркуса мертвым. Все мои попытки — все то унижение, ложь, продажа себя — это было не нужно, я не успела, — Ригель подняла глаза, посмотрев на него уставшим, побитым взглядом, и Альбус нервно сглотнул, чувствуя, как оледенели его руки. — А все из-за Клариссы…если бы она тогда дала мне денег, я бы успела, я бы смогла, и он бы был жив, — голос опять дрогнул, опустившись на несколько тонов вниз. — И я решила отомстить, уничтожить ее, но прежде заставить чувствовать всю ту боль, что испытывала я. Кларисса должна была захлебнуться ею. Помнишь, я сказала, что Фельмонт пытался изнасиловать меня? Это ложь. Он был таким простачком и идиотом, смотрел всегда так, будто бы я — вся его вселенная, и боялся даже дотронуться, видимо, думая, что я из стекла. Кретин, как мне было противно даже смотреть на него, но я все же ловко смогла окрутить его — он ушел от них, бросив своего сына и жену, не задумываясь.