Замолчав, Ригель провела пальцами по щекам и с удивлением обнаружила их влажными. Быстро вытерев лицо, она вдруг резко встала и улыбнулась своей высокомерной, мстительной улыбкой, сверкая глазами. За одно мгновение пред ним предстал совсем другой человек.
— По началу я не думала его убивать. Напротив, если бы он жил и напоминал о своем существование Клариссе, ей бы было в тысячу раз больнее, но в тот день она зачем-то пришла в бар и посмела подойти ко мне и с улыбкой осведомиться, как мои дела. Эта тупая стерва просто подошла и спросила, зная, что мой брат мертв и что в этом была ее вина. Тогда-то я и решилась. В конце концов он мне постоянно мешал, ища встреч, поэтому, дождавшись, пока она, вконец разругавшись с мужем, покинет помещение, я подсела к нему, предложив выпить. О, как он был счастлив! Улыбка так и сверкала на его устах, знал бы только Фельмонт, что это было последнее его счастливое мгновение в жизни, — Ригель скривилась презрительно, а потом расхохоталась, слегка покачиваясь. Она попросту билась в истерике. — И он умер, просто расшибся об асфальт, как последнее животное, а я внимательно наблюдала за этим, торжествуя. Ненависть переполняла меня, мне казалось, что теперь-то Кларисса просто захлопнется и забьется где-то в уголке, но эта дура решила пойти против меня. Феерическая тупость, не находишь?
Ригель замолчала, что-то лихорадочно вспоминая, из-за чего все ее лицо пребывало в замешательстве. Качнувшись, она уперлась одной рукой о стену, а второй подперла лоб, будто бы ей было тяжело носить все эти мысли, что ее переполняли. А сам Альбус оцепенел, не испытывая ровным счетом ничего, что должен был: удивление, отвращение — все то, чтобы испытал Джеймс или отец. Он просто слушал и понимал наконец, что какая бы улыбка не была у нее, внутри у Ригель сплошная ненависть и боль, которые просто захватили ее, навсегда уничтожив хоть что-то человеческое.
— Я видела, что она пронесла палочку на заседание, — вдруг тихо сказала она, не меняя позы. — И я понимала, что все это не без участия вашего старшего руководителя. Он хотел мне отомстить за Селену, ха-ха. Мерлин, как же смешно, — но только Ригель не смеялась, а просто медленно осела на пол, не убирая руки. Приглядевшись, Альбус заметил, что ее трясет. — Она не стоила таких жертв…завистливая, избалованная сука, вот кем была миссис Сэлинджер — истинная дочка своего папаши, который, к тому же, сам является мафией. Они все, Альбус, мафия, и их не уничтожить. Твой отец, помнишь, в тот вечер у мистера Гарварда, сказал про семьи, которые страдают от Черных Капюшонов, на что ему ответили, что это все — попытка сделать покойника лучше; попытка изменить облик убитого в глазах общественности! — воскликнула она истерично, сжавшись сильнее. Дрожь стала явственнее, ее уже просто колотило. — Меня обвиняют в бесчеловечности, но чем же лучше они? Почему у них есть право так относится к потерям людей, смеяться над их попытками доказать, что, на самом деле, это было убийство, а не несчастный случай. Как они смеют сидеть в этих длинных дорогих мантиях, вещать о правах и о равенстве, попивать вино из хрустальных бокалов, а потом уничтожать целые семьи, и смеяться. Как?
Голос сорвался, и Ригель наконец заплакала громко, сильнее впечатывая ладонь в лоб, и Альбус, подойдя к ней и опустившись на колени, с содроганием сердца отвел ее руку в сторону, внимательнее посмотрел в это заплаканное, красное, но все еще чрезмерно красивое лицо. Они смотрели друг другу в глаза и не говорили ничегошеньки, общаясь на каком-то ментальном уровне, забыв о словах. Но вдруг лицо ее просветлело: слезы перестали литься, а глаза лихорадочно забегали, ища какой-то ответ.
— Я больше так жить не буду, — прошептала она в каком-то бреду, схватив его лицо своими руками. — Я уничтожила Селену, чтобы занять ее место, и теперь остался только мистер Кроусон. Альбус, ты же поможешь мне? Ты сделаешь это для меня?
Альбус вздрогнул. Внутри у него началась настоящая буря.
— Зачем ты все мне это рассказала, Ригель? — прошептал он осипшим голосом, не убирая глаз. По ее лицу расплылась нежная и ласковая улыбка; так улыбаются, когда дети задают очевидный вопрос.
— Потому что ты такой же, как и я. Мы из одного теста: алчные, лицемерные, высокомерные и очень сильно любим свою семью. Ты понимаешь меня, как и я тебя. Наше притяжение, которые ты наконец почувствовал, основывается лишь на том, что мы принимаем друг друга такими, какими мы есть. Ты — это мое зеркало, и наоборот.
Она коснулась его губ, но на этот раз нежно, без страсти и импульса, аккуратно касаясь пальцами, будто бы Альбус был для нее чрезмерно ценным, и она боялась его сломать. Отвечая ей, он сжал ее сильнее, пытаясь стереть несуществующее между ними расстояние. Его так тянуло к ней, что Альбус был готов отдать всю свою жизнь, только лишь бы раствориться в этих нежных губах, которые, казалось, дотрагивались до самой души.
Когда поцелуй прервался, Ригель уже выглядела, как и всегда: высокомерной и злой, а ее истерику выдавали лишь невысохшие дорожки слез.
— Что ты будешь делать теперь?
— Разве непонятно? Я избавлюсь от мистера Кроусона и стану женой его сына.
— Но если его не удастся засудить? У него столько связей и денег, — медленно протянул Альбус, посматривая на нее с сомнением.
— Что ж, тогда я убью его, — легко и непринужденно, будто бы в этом уже не было ничего особенного.
Альбус усмехнулся, опустив голову, и опять заглянул в эти карие глаза с треугольным солнце. Это был конец, так было написано в этих зрачках. Больше Ригель никогда не позволит ему увидеть всю ту малую любовь, что иногда мелькала в ее взгляде, она навсегда выкинет свои чувства, которые лишь изредка будут отдаваться внутри отголосками. Забини станет сильной, потому что такова была ее натура — она никогда и никому не прощала слабостей.
— Я люблю тебя, — опять проговорила, нежно улыбнувшись, и поцеловала уголок его губ.
— И я тоже, — опустив взгляд, чтобы не видеть, как она уходит.
Когда же он поднял наконец глаза, в комнате никого не было. В ней стояла тишина и только скомканное постельное белье напоминало ему о прошедших часах. И внутри у него тоже больше ничего не существовало: побитый, он сидел на полу, мечтая о забытье.
Но только потом Альбус встал, выпрямил спину и усмехнулся в своей ироничной манере.
В конце концов, его все еще ожидали Лили и Скорпиус; семья, которая обязательно попытается повлиять на его выбор, но более всех его ждал он сам.
Потому что впереди у него только борьба, в которой нельзя быть кем-то другим.
Потому что Альбус отчаянно устал носить маску.
Ригель была права: он такой же, как и она, и более уж над ним ничто не властно.
Берегитесь, потому что Альбус Поттер воскрес, и больше для него ничто не чуждо.
Комментарий к 10. Жаркая исповедь
До конца совсем немного :)
========== bones 2 ==========
Наслаждайтесь сном.