— Да, — ответил он, ища взглядом Лили. Она была в длинном свадебном платье и улыбалась так счастливо, будто даже не верила, что можно быть настолько довольной собственной жизнью. Мысленно, Альбус ей аплодировал: Лили добилась всего, чего желала, переплюнув вековые устои Малфоев, и сегодня официально примерила эту фамилию.
А рядом с ней стоял отец, и у него, как и всегда, было меланхоличное лицо, которое сегодня окрасилось еще и печалью. Он так любил свою дочь, что расставание с ней казалось ему казнью, но надо было отдать должное, Гарри Поттер был на самой волне всенародной любви — три месяца назад он засадил мистер Кроусона-старшего, обвинив его в участии в мафии, предъявив доказательства, а также смог выбить имена и других лидеров. Правда, как считал Альбус, это были скорее пешки и как таковую мафию ему не удалось истребить, ведь она глубоко пустила свои корни, но спокойствие волшебников и их благодарность к семье Поттеров только играла на руку Альбусу. Он ни на минуту не жалел о том, что помог Ригель — это было выгодное действие для всех.
В груди что-то кольнуло, но Альбус лишь отмахнулся. Ригель была чем-то запретным, о ней можно было позволить себе мечтать только во время сна или убогого секса с Цили, представляя заместо нее Забини, думать, будто он ласкал ее тело и ловил стоны с ее губ. Эти карие глаза выжгли все его сердце, оставив после себя только пустоту и какой-то металлический привкус во рту. Они не виделись, у Ригель было все замечательно — ее пышная свадьба с Самайном была главной сенсацией начала лета, а заголовки долго еще пестрили подробными разборами ее платья.
Усмехнувшись, он опустил глаза, пропуская мимо ушей слова своей невесты, и почувствовал, насколько ему было хорошо: так бывает, когда какую-то тайную горечь пытаешься прикрыть несуществующим счастьем.
Все вокруг смеялись, звенели бокалы, и Альбус заметил, насколько довольно усмехался Драко Малфой: он уже видел, как много выгоды принес этот союз, и, видимо, обдумывал, на что именно ему стоит потратить весь потенциал сближения с Поттерами. Черт возьми, в этом зале были довольны все, но больше всех, он видел, Скорпиус и Лили, которые стояли немного в сторонке, обнимаясь и что-то говоря только друг другу. Для них ничто и никто не существовал, в их маленьком мирке никому не было места, и Альбус не мог не понимать этого их счастья, действительно радуясь за самых близких людей.
Где-то на окраине души он опять почувствовал потаенную скорбь, но, улыбнувшись, откинул ее прочь, не видя никакого смысла в грусти и меланхолии — жизнь слишком коротка, а у него столько планов, поэтому самобичеванию здесь просто нет места.
— Пойдем, может, поздравим их? — услышал он после того, как она настойчиво задергала его за рукав. Раздраженно сверкнув глазами, Альбус спокойно произнес:
— Конечно, почему бы нет?
Продвигаясь сквозь толпу, Альбус на мгновение услышал знакомый голос, но, оглянувшись, так и не смог найти его источник. Подумав, что, возможно, ему просто послышалось, он подошел к другу и пожал ему руку, похлопывая второй по плечу. Скорпиус усмехнулся, отвечая на рукопожатие, а затем лишь сильнее обнял Лили, приблизив к своему лицу. Они были так красивы и молоды, что у него на мгновение сперло дыхание.
— Мерлин всемогущий, вы просто потрясающе смотритесь! — затарахтела Цили, хлопая в ладоши. Лили улыбнулась ей снисходительно, пролепетав слова благодарности, а потом удрученно поджала губы, понимая, что словесный поток не прекратиться.
Среди этого грохота и слов, Альбус не мог добраться до самой сути, поэтому просто стоял и смотрел на своего лучшего друга, испытывая умиротворение. Все, что делало счастливой Лили, заставляло и его улыбаться, поэтому он широко смотрел на них, передавая глазами намного больше смысла, чем Цили словами.
Вдруг, мягко высвободившись из объятий Лили, Скорпиус, что-то прошептав на ушко удивленной жене, подошел к другу и отвел его в сторону, к бокалам с виски, предлагая выпить. Выцеживая жидкость и морщась, Альбус молчаливо смотрел на танцующие пары, ожидая слов Скорпиуса, но тот отчего-то тоже молчал.
— Ты выглядел таким унылым, что, знаешь, заслужил хорошенькую порцию пинков, — протянув наконец он, приподняв насмешливо брови. — Но так как я сегодня по-особенному добр, то просто предложу тебе выпивку.
— Да уж, спасибо за такую щедрость, — рассмеялся Альбус, покручивая бокал в руке. Все тело наполняла знакомая легкость, а голова размягчалась, мысли сбегали прочь.
— Удачная партия, но слишком уж пустое нутро. Кроме денег ничего в мисс Гарвард нет.
— А мне другого не надо.
— Уверен? — Скорпиус насмешливо приподнял брови, посматривая на друга искоса. — Надоест быстро.
— Уже, — спокойно ответил Альбус, облокотившись о стол. — Но меня это не волнует, после свадьбы я не буду с ней видеться часто. Максимум, что нас будет связывать, ребенок, но это непрочная связь, как ты знаешь.
Усмехнувшись, Скорпиус покачал головой в знак согласия. Он все еще иронично приподнимал свои темные брови, посматривая на Лили, и от его взгляда мог расплавится даже металл, так много в нем было нежности и в то же время необузданной любви.
— Мы пригласили чету Кроусонов, — резко и неожиданно, и если бы не его природная выдержка, то Альбус бы вздрогнул. — Ригель сверкает, как и всегда.
— Она здесь? — слишком быстро и эмоционально спросил он, из-за чего Скорпиус внимательно посмотрел на друга, и в этом взгляде вдруг появилось понимание. Мысленно чертыхнувшись, Поттер ругал себя за столь яркую реакцию и за то, что забыл, насколько наблюдателен и умен его друг.
— Да, возможно, — медленно протянув гласные, — ты даже успеешь переброситься с ней парой фраз.
Не думая о том, как жалко и глупо выглядело это для Скорпиуса, он резко поставил бокал на стол, устремившись в толпу. Только один раз…хотя бы одним глазком, но увидеть ее, рассмотреть это знакомое тело, этот надменный взгляд и красные губы. Вспомнить на мгновение нежность ее рук и нацепить на себя маску безразличия, но увидеть. Впитать аромат прямо в себя. Такое желание, единственно искреннее, горело внутри ярким пламенем, выжигая остатки своего «я».
Но ее не было. Остановившись, Альбус ударил со всей силой себя по лбу, ругая и бушуя внутри из-за его излишней эмоциональности. Что он делает, идиот? Зачем так рванул поспешно? Он же презирал все эти чувства и сентиментальность, так отчего сейчас готов был продать остатки собственной души за один только взгляд?
Зачем чувства брали над ним верх, когда разум работал так ясно?
Все то, что не поддавалось его власти, нужно было истреблять, уничтожать, но почему любовь была такой мощной? Откуда у нее такое влияние над его несуществующим сердцем?
Он стоял, готовый упасть, вспоминая тот последний вечер, когда дал зарок никогда не вспоминать и не искать встреч, но сейчас…готов был броситься на край пропасти и предать самого себя, но увидеть…увидеть…услышать.
— Здравствуй, Поттер.
Внутри все замерло. Этот голос, томный, пронзающий каждую клетку тела, он узнал бы из тысячи. Это была она, Ригель. Развернувшись, Альбус почти задел ее, потому что она стояла так близко, но и при этом так далеко, что у него сжималось сердце.
Ригель смотрела этими карими-глазами, в которых он видел треугольное солнце, и взгляд у нее был высокомерный, злой, и где-то на дне зрачков болталась какая-то печаль. В ней все было идеально: вычерченные губы, бардовое платье до пола и дорогие серьги со сверкающими от электрического солнца бриллиантами. В ней всей не изменилось ничего, но только губы больше не изгибались в улыбке. Они хранили дань какому-то внутреннему трауру, и он видел, по ее дрогнувшему левому глазу, по полуоткрытым губам, что Ригель вспоминала ту ночь и его.
Она не забыла, не смогла вычеркнуть из памяти и отказаться от чувств, но и подойти еще ближе тоже не пыталась. Ее жизнь принадлежала другому, безмерно влюбленному в нее идиоту, который уничтожит эту роскошную жизнь в миг, если Ригель пуститься в бездну.
Альбус это понимал. Он читал это по тоске в глазах.
Сил улыбаться и накидывать безразличие не было, потому что, когда сердце так дергалось в грудной клетке, трудно управлять собственным лицом.