Во второй половине XIX века особенно заметно усилилась эксплуатация труда иконописцев хозяевами мастерских. Этому сопутствовал процесс усиленного разрушения и вымирания в иконописи наиболее ценных традиций древнерусской живописи. В погоне за количеством икон предприниматели использовали узкую специализацию ремесла, усугубляя разделение труда в связи с конкуренцией между владельцами иконописных мастерских и с целью получения наибольшей прибыли[1].
Труд иконописца с двенадцатичасовым рабочим днем был каторжным. Характерное описание одной из мстерских мастерских дано в материалах Владимирской земской управы за 1903 год: «Вы спускаетесь в какую-то темную сырую дыру, — говорится о мастерской-предпринимателя И. Я. Янцова, — и входите в большую комнату, настолько низкую, что взрослый высокий человек касается головой потолка [...] Каменные стены со следами сырости, окна низкие и темные. По стенам под окнами поставлены широкие лавки, и возле этих лавок на низких табуретках сидят рабочие; около каждого расположены принадлежности его труда: черепочки с красками, кисти, иконы. Краски распускаются жидко, так что требуется горизонтальное расположение иконы, чтобы краски не стекали. Рабочим приходится низко наклоняться: сидя на табурете, он кладет икону на колени и пишет. Только долгая привычка может приучить его сносить это неестественное положение в течение 11-12 рабочих часов в сутки. Грубые руки тщательно выводят самые тонкие черты лица. Специфический запах иконной мастерской — гнилыми яйцами и олифой; все запачкано краской, сор, кажется, никогда не выметается из помещения, полы не моются». При такой работе и ее нищенской оплате профессиональной болезнью живописцев был туберкулез. Ряд мастерских во Мстере называли «Адом», «Содомом» и «Каторгой». Об одном из способов оплаты труда иконописцев один из мастеров А. Ф. Котягин, рассказывал: «Хозяин положил мне в год сорок рублей. Расчет за год производился перед пасхой на страстной неделе. Обыкновенно половина уже была взята авансом. Хозяин выдавал не деньгами, а продуктами, которые привозили ему офени за иконы, часто совсем ненужные или низкого качества и оценивавшиеся много дороже, чем они стоили в любой лавке. Надают, бывало, подмоченного чая. А куда его столько, когда хлеба досыта нет? Выйдешь — слезы глотаешь, а у ворот уже стоит хозяйский сын и скупает все это за полцены. Рад и этому — хоть сколько-нибудь домой денег принесешь»[2].
Мстерские изделия
Н. Г. Дмитриев. Шкатулка «Сказка о золотом петушке». 1983
Окончательный удар мстерскому иконописному искусству был нанесен в самом начале 1900-х годов организацией фабричного производства икон. Для фабрики В. С. Крестьянинова лики икон печатали в типографии на бумаге. «Картинки» наклеивали на доску, покрывали их отштампованной здесь же жестяной ризой или убирали фольгой и бумажными цветами и заключали под стекло в киот. На фабрике часто работали люди, не имевшие отношения к иконописи. Ее рукотворное искусство хирело. На этом фоне возникли так называемые «краснушки». В них трудно было уловить наличие какого-либо стиля. Грошовая оплата труда приводила к упрощению иконографического канона. Выполненные в вольной манере письма, такие иконы были близки народному лубку.
Изготовление лубочных картинок приобрело во Мстере особенный размах с того времени, когда за их издание взялся известный археолог И. А. Голышев (1838—1896). Он был крепостным крестьянином графа Панина, которому тогда принадлежала Мстера. Большой ценитель древности, ревностный собиратель всего, что относилось к предметам народного быта, Голышев был хорошо известен великому поэту Н. А. Некрасову, специально приезжавшему сюда в 1861 году по поводу выпуска своих произведений в серии «Красных книжек» и распространения их в народе через офеней.
Лубочные картинки, издававшиеся Голышевым с пространными текстами, представляли собой подобие развернутой книжечки с иллюстрациями. Картинки печатались на типографском камне и раскрашивались от руки женщинами и подростками. Раскраска была грубой и производилась не кистью, а заячьей лапкой. Особенностью голышевских лубочных картинок был юмор нравоучительного характера. В то же время они дают представление о возможном взаимном влиянии дешевой расхожей иконы и лубочной картинки, раскрывают в определенных аспектах их демократическую сущность. С этой стороны интересно оценить и роль офеней, торговавших вразнос и устанавливавших с покупателями из народа живой контакт.
1
Иконописцы делились на «доличников» и «личников». Доличники писали пейзаж, палаты, одежду фигур (платье), отсюда «платьечник». Личники выполняли лица.
2
Цит. по: К. П. Исаев. Жизнь и творчество народного мастера Л. Ф. Котягина (рукопись). Мстера, 1948.