Ко всем их бедам Василий объявил себя защитником бедных – государем-народолюбцем.
Ладно было бы, если бы все это оставалось словами, призванными придать Василию популярность в народе. Но, к ужасу местных властителей, его слова не расходились с поступками.
Он приказал крупным землевладельцам платить недоимки за своих соседей.
А когда узнал, что властитель Филокалес, сам вышедший из крестьян, составил свое имение путем изгнания односельчан и уничтожения родной деревни, то распорядился стереть с лица земли его дворец, украденную землю отдать прежним хозяевам, а самого вернуть в крестьянское звание.
Вот тут и восстали феодалы. Самые сильные из них, родственники императора Фоки, подняли против Василия всю Малую Азию. Вскоре войско мятежников приступило к стенам Константинополя.
Оказавшись на краю пропасти, Василий сделал то, чего раньше не делал ни один византийский император. Он обратился за помощью к исконным врагам империи – славянам.
Киевский князь Владимир отнесся к просьбе с пониманием и прислал на помощь Василию 6000 воинов.
Взамен не потребовал ни земель, ни золота. Только руки сестры императора.
Анна не была ни молода, ни красива.
Но она была – БАГРЯНОРОДНОЙ!
Брак с ней давал могущественному киевскому князю то, чего нельзя было взять силой или купить – право его потомкам на византийский трон и царский титул.
Восстание Фоки было подавлено.
Но Василий не спешил выполнять свое обещание. А когда Владимир начал настаивать, он попытался его обмануть и послал под видом своей сестры красивую девицу.
Владимир этим подарком был разгневан. У него было шесть жен и почти тысяча наложниц, а уж случайных подруг – не перечесть, так что красотой очередной женщины его трудно было удивить.
А на императора, как только русские войска ушли, свалилась гора несчастий.
Сначала в Малой Азии восстали Склиры, род более могущественный в Византии, чем какой-либо.
Одновременно с этим на Солунь, второй город империи, напал из Западной Болгарии грозный Самуил, сын боярина Шишмана, возрождая мечту о Великоболгарском царстве.
Наконец и сам Владимир, обозленный обманом, двинулся на таврические владения Византии.
В «Истории государства Российского» Н. Карамзин писал: «…988 г. Собрав многочисленное войско, Великий Князь пошел на судах к Греческому Херсону, которого развалины доныне видимы в Тавриде, близ Севастополя.
Сей торговый город, построенный в самой глубокой древности выходцами Гераклейскими, сохранял еще в Х веке бытие и славу свою, несмотря на великие опустошения, сделанные дикими народами в окрестностях Черного моря, со времен Геродотовых скифов до Козаров и Печенегов. Он признавал над собою верховную власть Императоров Греческих, но не платил им дани; избирал своих начальников и повиновался собственным законам Республиканским. Жители его, торгуя во всех пристанях Черноморских, наслаждались изобилием.
Владимир, остановясь в гавани, или заливе Херсонском, высадил на берег войско и со всех сторон окружил город. Издревле привязанные к вольности, Херсонцы оборонялись мужественно. Великий Князь грозил им стоять три года под их стенами, ежели они не сдадутся: но граждане отвергали его предложения, в надежде, может быть, иметь скорую помощь от Греков; старались уничтожать все работы осаждающих и, сделав тайный подкоп, как говорит Летописец, ночью уносили в город ту землю, которую Россияне сыпали перед стенами, чтобы окружить оные валом, по древнему обыкновению военного искусства.
К счастию, нашелся в городе доброжелатель Владимиру, именем Анастас: сей человек пустил к Россиянам стрелу с надписью: “За вами, к Востоку, находятся колодези, дающие воду Херсонцам чрез подземельные трубы; вы можете отнять ее”.
Великий Князь спешил воспользоваться советом и велел перекопать водоводы (коих следы еще заметны близ нынешних развалин Херсонских). Тогда граждане, изнуряемые жаждою, сдались Россиянам.
Завоевав славный и богатый город, который в течение многих веков умел отражать приступы народов варварских, Российский Князь еще более возгордился своим величием и чрез Послов объявил Императорам, Василию и Константину, что он желает быть супругом сестры их, юной Царевны Анны, или, в случае отказа, возьмет Константинополь».
После взятия Владимиром Херсона упрямство Василия немедленно было развеяно, словно ночной туман горячим утренним ветерком.