Мстислав был озадачен. Он не мог взять в толк, с чего это вдруг Всеволод, гордый сын неистового Олега, воспылал любовью к роду Мономахову. Но это всё-таки был князь из рода Святославичей. Иметь среди них верного слугу было делом нужным. Коли взбунтуются дети младшего Ярослава или потомки Давида, всегда можно их приструнить. Да и половецкую угрозу не стоит забывать — Владимир Мономах сколько лет мечтал вывести Олега против половцев! То, что не удалось отцу, удастся его сыну.
— И я, и братья мои, все за тебя стоять будем, — решил Всеволод.
Ольгович задержался в Белгороде на несколько дней — Мстислав Владимирич наладился дать пир в честь обретённого союзника, отослать гонца в Киев к отцу и потешить гостя охотой.
Всеволод любил жизнь. Пиры, охоты и развлечения были смыслом его существования. Княжеские заботы оставляли мало места для развлечений, но с тем большим пылом он предавался им в свободное время. Вечером предстоял пир, но покамест гость был предоставлен сам себе и отправился побродить по терему в надежде на приключение. Услышав в отворенное оконце девичий смех, Всеволод пошёл на голоса.
Красавец Ольгович не оставлял равнодушным ни одно женское сердце. Сперва боярыни умилялись над красивым отроком, потом девки-холопки увивались вокруг юного княжича. Привыкнув к женским прелестям сызмальства, Всеволод не мог и мысли допустить, чтобы какая-то устояла перед его чарами. Но девушки быстро надоедали ему. И тогда Ольгович спешил найти новую подружку. Вот и сейчас он отправился на женские голоса, гадая, кто попадётся в его сети здесь. Сама мысль о том, что он находится в гостях, придавала приключению особый привкус.
На дворе молоденькие девушки играли в горелки. «Горела» девочка лет двенадцати в зелёном летнике, расшитом золотой нитью. Она была мила, и Всеволод подумал: года через два превратится в красавицу. Кому достанется? По богатому платью он признал княжну.
Выкрикнув припевку, две девочки бросились бежать. Одна кинулась прямо на Всеволода, стоящего на крыльце. Князь шагнул со ступенек, и девочка, взвизгнув, шарахнулась прочь. Бежавшая за нею княжна остановилась и подняла глаза на незнакомца. Заметив изумление в её лице, Всеволод рассмеялся.
— Ты кто таков? — прошептала девочка.
— Всеволод Новгород-Северский. Князь, — ответил он. — Гостем я у Мстислава Владимирича.
— А я — Рогнеда, дочь его.
Подбежали две боярыни, опекавшие княжну, и Всеволод поклонился, отступая на крыльцо. Девочка не сводила с него внимательных глаз.
2
В конце лета со стороны Берестья прискакал гонец — в Волынскую землю вторглось огромное войско. Ляхи, угры, чехи шли вместе с червенскими полками, а вёл их Ярославец Святополчич. Волынский князь решил отвоёвывать свою землю.
Накануне жена Андрея Владимировича, краснея и мило коверкая русские слова на половецкий лад, поведала, что ждёт ребёнка. Оба супруга были молоды — Андрею шёл двадцать второй год, его жене двадцатый. Повенчанные по молодости лет, они первое время жили, как брат и сестра. Первый ребёнок, рождённый во Владимире-Волынском вскоре после вокняжения Андрея, умер через год, и потом судьба не баловала молодых супругов детьми. И вот наконец-то...
Молодой князь испугался и несметной рати, что двигалась навстречу и вот-вот должна была подойти к городу, и боялся за свою жену и ребёнка, и того, что придётся воевать. Бояре в один голос говорили, что будут сражаться за него до последнего вздоха, но Андрей пропускал их слова мимо ушей. Опасаясь не выстоять в одиночку, он послал гонца в Киев и затворился во граде, ожидая, когда придёт помощь.
Огромное войско двигалось не спеша — слишком велико было оно. По утрам передние уже двигались с места, а задние ещё затаптывали костры и запрягали обоз. Вечером княжеская дружина садилась у костров вечерять, а ополчение только подтягивалось, одолевая последние поприща. Небольшие отряды конников без устали рыскали по окрестностям, таща всё, что плохо лежит.
Земля не ждала нашествия — повсюду в разгаре была уборка урожая, с полей на боярские дворы возили хлеб, начинали пахать озими. Согнанные в ополчение смерды вздыхали — чехи, ляхи и угры, не говоря уж о червенцах, хорошо понимали волынян, ибо у простых людей заботы всегда похожи.
Братья Ростиславичи, кроме Ярославца и его сына Всеволода, были единственными князьями — и Болеслав Польский, и Вратислав Чешский прислали вместо себя воевод. Только Стефан Венгерский решил сам ехать на войну, надеясь после победы выхлопотать у Ярославца западные пределы Волыни. Он уже сейчас по-хозяйски озирался по сторонам, прикидывая, что сколько Стоит.