— По рукам!
Нагнувшись с седла, Жизномирич подхватил девку, посадил позади себя на коня и поскакал прочь. Девка рыдала, цепляясь за его пояс.
На Ставровом подворье лекаря сразу чуть не под руки проводили к Гюряте. Сам Валдис, ссадив девку с коня, пошёл отыскивать мать.
Велгу он нашёл в поварне — ключница смотрела, как девки месят тесто и не отсыпают ли муку, чтобы потом потихоньку продать за углом. Когда мать выпрямилась навстречу сыну, тот указал на девушку.
— Вот, — засмущался он, — я... купил её... мать...
Велга посмотрела на девушку и по тому, как держал её за локоть сын, поняла, что Валдис привёл в дом не простую рабу.
— Садись, — указала на лавку. — Есть-то хочешь?
Девка только застенчиво покивала головой и набросилась на остывшую похлёбку, как будто за нею гнались. Валдис сидел рядом, озираясь по сторонам, а Велга устроилась напротив и, подперев рукой щёку, вспоминала прошлое. Когда-то давно молодой княжий дружинник Жизномир привёл в дом испуганную холопку, и старая Клуха налила ей просяной похлёбки. Могла ли Велга тогда знать, что случится на её веку? И эта девушка пока ещё ничего не знает. Ведает только одна Велга — пройдут годы, и, возможно придётся этой девушке однажды встречать невесту своего сына!
Лекаря в тот день ждали не где-нибудь, а в княжеских палатах, на Городище. Но гонец не стал ждать, и лекаря перехватил Жизномирич. Напрасно княгиня Анна каждую минуту звала девок поглядеть, не идёт ли. Напрасно корил незадачливого гонца Всеволод Мстиславич и посылал его к Никол иной церкви вдругорядь. Лекарь сыскался только ближе к вечеру. Начиналась ночь, когда он наконец оказался на княжьем дворе.
А Василиса Микулишна до рассвета сидела над сыном, не веря своим глазам. Лекарь оказался просто чародеем, мальчик стремительно пошёл на поправку. Уже через два дня он садился на постели и жадно смотрел на окно, мечтая выбежать поиграть. Боярский двор веселился, и не сразу до Ставра и его семьи дошла весть, что в те же дни умер маленький княжич Иван-Ивор Всеволодович, внук Мстислава и правнук Владимира Мономаха.
3
Весть о смерти первого внука — дети от дочерей не в счёт! — Мстислав получил в разгар лета, почти одновременно с вестями о других смертях. Запричитала Агаша Завидична, молодая княгиня, узнав о смерти отца. Из Полоцка почти одновременно пришли две вести — сперва умер князь Рогволод Всеславьич, оставивший княжение брату Борису, а вскоре преставился и тот. Полоцкий стол снова оказался в руках Давида Всеславьича.
Мстиславу в те дни некогда было грустить. Слегка оправившись после предыдущих поражений, половецкий хан Боняк снова собирался идти на Русь, и лишь благодаря случайности Киев вовремя узнал о нападении. Переяславльская земля встала на дыбы. Курск, где заместо Изяслава Мстиславича сидел посадником Ольбег Ратиборыч, тоже. Киев спешно созывал ополчение, и гонцы помчались в Туров, Городец, Пинск, Клецк и Смоленск.
Послали грамоты в Минск и Полоцк. Изяслав тут же засобирался и выступил в поход, спеша до наступления распутицы соединиться с отцовыми войсками. А от Давида Всеславьича вестей не было так долго, что уже устали ждать.
Весть из Полоцка пришла в начале зимы, когда киевский князь с союзниками двинулся в поход. Гонец догнал Мстислава Владимирича, когда полки шли вдоль берега Днепра и подходили к Чучинскому броду. Немолодой дружинник-полочанин с поклоном вручил князю грамоту и, развернувшись, поскакал прочь.
Князь порвал шнурок, развернул пергамент.
— «Вы с Боняком шелудивым здравствуйте оба и управляйтесь сами, а нам и дома есть что делать!» — прочёл он.
— Так и сказано? — удивился Изяслав, сбоку пытаясь заглянуть в пергамент.
— Псы поганые! — Мстислав в сердцах отшвырнул грамоту. — Вечно козни точат! Что ни сотвори, всё наперекор вершат! Ну я им попомню!
— Мы не должны этого так оставить, — сказал Вячеслав Туровский. — Не иначе как Всеславьичи с половцами сговорились.
— Сперва Олег Святославич, теперь Давид Всеславьич? — покачал головой Ольбег Ратиборыч.
— Всеволод мне верен, — отрезал Мстислав. — Его половецкая родня мир держит. Они-то о Боняке и упредили. А полочане... Иродово племя! Ну, доберусь я до вас! Дайте только из похода воротиться!
Ольбег Ратиборыч сразу понял, что это значит, и довольно заулыбался в бороду.
Досада на полоцких князей у Мстислава была велика, и половцы сразу почувствовали её на себе. Когда на пятый день после переправы через Ворсклу дозорные закричали: «Половцы близко!» — киевский князь подхватился и заторопил воинов. И первым бросился в битву и рубил половцев так, как рубил бы непокорных князей.