Гонца привели в маленькую изобку, где в полутьме, у грубо сколоченного стола, уставленного снедью, его встретили князья. Ярослав как сидел, так и остался сидеть, кутаясь в полушубок, а Олег порывисто шагнул навстречу. Глаза его сверкнули, как у зверя.
— Здрав будь, князь Олег Святославич с братом своим, — выговорил Жизномир и, сняв шапку, перекрестился на маленький образ в уголке за печкой.
— И ты... здрав будь, — отрывисто бросил Олег. — Кто таков, с чем пожаловал?
— Посол я от князя моего, Мстислава Владимирича Новгородского. Послан к тебе, княже, с грамотой от крестного сына твоего.
— Ишь! С грамотой, слыхал? — мигнул Олег Ярославу. — Давай.
Жизномир откинул полу свиты — в подкладку был вшит свёрнутый в трубку лист пергамента. Олег с нарочитой неохотой принял, развернул. Он старался казаться спокойным, губы презрительно кривились. Жизномир, впервые видевший Олега, счёл его спесивым гордецом, что не желает видеть далее своего носа, но Ярослав, лучше знавший брата, понимал — внутри Олега идёт яростная душевная борьба. Он вёл войну за правое дело, но всё вокруг указывало: ошибался.
— Слышь, чего пишет крестник-то мой! — нарушил Олег молчание и зачитал вслух: — «Я есть младший тебе. Шли к отцу моему, проси мира, а дружину Изяславову, что заточил, верни, и я тебя во всём послушаю». Каково, а?
Ярослав промолчал. Жизномир тоже. Не его дело советы давать.
— Послать к Мономаху? В ножки ему поклониться, дескать, правильно ты меня угла и хлеба в Русской земле лишил, лиши же и головы заодно? Мира просить... — поймал Олег выразительный взгляд Ярослава, осёкся и обернулся на Жизномира. Глаза его потемнели.
— А что до дружинников Изяславовых... — Жизномир подался назад, прочитав в тёмных княжьих очах гнев. Вот сейчас крикнет — и влетят в изобку Олеговы люди, и придётся Мстиславову человеку отвечать задела и мысли своего князя... Но — минуло. Схлынул гнев, сменившись досадой и раздражением.
— Что до дружинников, то после решим. Недосуг мне... А ты ступай. Пожди тамо!
Жизномир сам не помнил, как выскочил вон. Едва за его спиной захлопнулась дверь, Олег выругался и швырнул грамоту на стол так, словно прислана она из ромейской (византийской. — Прим. авт.) земли и обмазана ядом.
— Что решим, брате? — подал голос Ярослав.
— Чего решать? Мира просить? У Мономаха? Даст он мира, как же! Может, и даст, двуликий полуромей, да прежде всю душу вытрясет. Его отец нас изгоями назвал, доли наследства лишил, хотя отец наш, Святослав, на золотом киевском столе сидел. Святославичи должны по окраинам перебиваться да радоваться, что дозволяют на Руси жить...
— Давид Смоленск получил, — попробовал возразить Ярослав. — Мономах дал его!
— Давид! — презрительно скривился Олег. — Давида Мономах сломал. Братец наш так переяславльского князя боится, что меня взашей вышвырнул, когда я попросил рати, чтоб на Рязань идти. Олег Черниговский никогда ничьим подручником не был и не будет! Чужой земли мне не надо, но отцово наследие из рук не выпущу!
...Жизномир вышел из изобки на негнущихся ногах, стал, ловя разинутым ртом воздух. Первые дни месяца груденя выдались студёными, на лужах похрустывал ледок, из облаков уже сыпал снег, но дружинник вдруг почувствовал, что вспотел, побывав наедине с князьями, и распахнул свиту, подставляя грудь холодному ветру.
А на другой день, сам не веря в удачу, уже гнал коня назад, отвозя Мстиславу ответ Олега.
6
Олег Черниговский, Тьмутараканский и Рязанский соглашался с предложением Мстислава и просил мира. Просил быть посредником между Владимиром Мономахом и Святославичами, вспоминая кровное и крестовое родство. Это было удивительно и не похоже на Олега. Но Мстислав поверил. Просто потому, что не верить не хотел. Но и безоглядно возвращаться в Новгород тоже не спешил. Война переменчива: а вдруг назавтра передумает Олег иль подойдут к нему на помощь половцы? Поэтому, послав отцу весть, Мстислав остановился недалеко от сгоревшего Суздаля и распустил дружину по сёлам, дожидаясь ответа из Переяславля.
Жизномиру снова повезло. Со своим десятком он решил отправиться ни много ни мало, а по своим следам, когда ездил, будучи гонцом к Олегу. По пути дружиннику случилось проехать мимо нескольких сел, обильных и людных, но тогда приходилось спешить. А сейчас, как говорится, сам Бог велел наведаться в те места. Княжьим дружинникам всюду найдётся охапка сена и дежа (мера сыпучих тел на Руси. — Прим. авт.) овса для коня, а ему самому похлёбка, пирог с рыбой, кувшин мёда да сговорчивая девка. Жизномир был ростом высок, ладен — в Курске не только девки, но и молодицы заглядывались, — и на сей раз надеялся на удачу.