Аккерман поставил на стол чашку с кофе, посмотрел на парк.
— Это неправда, и почему они должны поверить?
— Потому что все скамьи для прессы будут заняты, а репортеры радио и телевидения будут ждать у дверей. Я думаю, четверть ваших клиентов тут же примут решение поменять банк.
— Мы объявим об установке новой охранной системы. Лучшей из лучших.
— Но как раз это вам следовало сделать раньше. И ее взломал мальчишка-двоечник из Бедфорд-Стуивсент. Вам еще повезло. Вы вернули этот миллион. А представьте себе, что такое случится вновь, причем уйдут десятки миллионов, и не за двадцать месяцев, а за уикенд, и не в отделение «Чейз Манхэттен», а на Каймановы острова. Банку придется компенсировать эти деньги. И как ваш совет директоров воспримет то унижение, которому подвергнется банк?
Лу Аккерман подумал о совете директоров. В него входили представители «Пирсон-Лерман», «Морган Стенли». Такие люди крайне не любили, чтобы их унижали. Да, тут пахло потерей работы.
— Неужели все так плохо?
— Боюсь, что да.
— Хорошо. Я сегодня же позвоню окружному прокурору и скажу, что мы снимаем обвинение, поскольку вернули все деньги. Но вы понимаете, что окружной прокурор может настоять на процессе и по собственной инициативе.
— Тогда вам придется убедить его, мистер Аккерман, что делать это не стоит. Я не думаю, что для этого потребуются сверхчеловеческие усилия.
Он поднялся и повернулся, чтобы уйти. Аккерман умел проигрывать.
— У нас всегда найдется место для хорошего адвоката, мистер Декстер.
— У меня есть идея получше. Возьмите на работу Вашингтона Ли. Я думаю, пятидесяти тысяч в год ему вполне хватит.
Аккерман вскочил, едва не перевернув стол. «Синяя гора» оставила коричневое пятно на белоснежной скатерти.
— Да почему я должен брать на работу эту шваль?
— Потому что, когда дело касается компьютеров, лучше его нет. Он взломал вашу защитную систему, за которую вы наверняка заплатили миллионы, и сделал это с помощью допотопного компьютера стоимостью в пятьдесят долларов. Он сможет создать вам действительно непробиваемую защиту. Благодаря этому вы еще приобретете новых клиентов. С чистой совестью объявите во всеуслышание, что ваша база данных — наиболее защищенная по эту сторону Атлантики. Такого специалиста лучше иметь в своей команде.
Вашингтона Ли освободили двадцать четыре часа спустя. Он не понимал, почему. Так же, как и помощник окружного прокурора. Но у банка вдруг случился приступ корпоративной амнезии, а у канцелярии окружного прокурора хватало и других подсудимых, с которых обвинение никто не снимал. Так чего упираться?
Банк даже пошел на то, чтобы прислать к «Томбс» лимузин за своим новым сотрудником. Вашингтон Ли раньше видел лимузины только издали. Он устроился на заднем сиденье и смотрел на затылок своего адвоката, уставившегося в окно.
— Послушайте, я не знаю, что вы сделали и как. Но придет день, когда я смогу отплатить вам добром за добро.
— Ладно, Вашингтон, может, такой день и придет.
Произошло это 20 июля 1988 года.
Глава 11
Киллер
Когда Югославией правил маршал Тито, преступность в стране практически отсутствовала. На туристов никто не нападал, женщины могли спокойно прогуливаться по улицам, рэкета не существовало.
И это не могло не удивлять, потому что семь провинций, которые в 1918 году Антанта собрала в единую Югославию, традиционно поставляли в Европу самых опасных и дерзких бандитов.
Ларчик открывался просто: в послевоенном 1948 году югославское государство заключило договор с югославской преступностью. По этому договору правоохранительные органы закрывали глаза на преступления при одном условии: они должны совершаться за границей. Белград просто экспортировал свой преступный мир.
И местом деятельности югославских преступных боссов стали Италия, Австрия, Германия и Швеция. В середине шестидесятых годов турки и югославы стали первыми иностранными рабочими, которые начали прибывать в более богатые северные страны, чтобы делать ту грязную работу, которую местные полагали недостойной себя.
Приход в любую страну новой многочисленной этнической общины несет с собой появление преступного мира этого этноса. Итальянская мафия прибыла в Нью-Йорк с итальянскими иммигрантами. Турецкие преступники пришли в Европу на плечах рабочих. Югославские поступили так же, но при этом они пользовались поддержкой и покровительством своего государства.
Белград получал двойную выгоду. Тысячи югославов нашли работу и каждую неделю отсылали заработанную твердую валюту домой. Как и в любом коммунистическом государстве, с экономикой дела в Югославии обстояли неважно, но регулярный поток твердой валюты позволял это скрывать.
Пока Тито противостоял Москве, США и НАТО не обращали внимания на происходящее в его стране. Более того, во время холодной войны он считался одним из лидеров Движения неприсоединившихся стран. Прекрасное Далматийское побережье на Адриатике превратилось в туристическую Мекку, обеспечивая дополнительный приток твердой валюты, благо солнце светило ярко, а вода оставалась чистой.
Тито установил в стране жесткий тоталитарный режим. С диссидентами или оппонентами не церемонились, но на улицах царил порядок. За соблюдением договора с преступным миром следила не столько полиция, сколько секретная служба, ведающая вопросами государственной безопасности, СГБ.
Она и диктовала условия. Бандиты, контролирующие и обложившие данью югославские общины за рубежом, могли возвращаться в Югославию. Там их никто не преследовал, и они этим пользовались. Строили виллы на побережье, особняки в столице.
Жертвовали приличные суммы в пенсионный фонд руководства СГБ. Иногда их просили кое-кого «замочить», не оставляя следов, и они, конечно, откликались на такие просьбы. Руководил всем этим несменяемый босс СГБ, толстый словенец Стан Доланч, при упоминании одного имени которого многих начинало трясти от страха.