Документы у него были идеальные. Стараниями миссис Нгуен Кел получил американский паспорт, но не на фамилию Декстер, в котором уже стояла панамская виза, поставленная в аэропорту Панама-Сити и свидетельствующая о том, что он прибыл в страну несколько дней тому назад.
С ломаным испанским, приобретенным в судах и тюрьмах Нью-Йорка, где двадцать процентов его клиентов были латиносы, он, конечно, не мог сойти за панамца. Но турист-американец вполне мог отправиться в поездку по стране в поисках хорошего места для рыбалки.
Прошло уже более двух лет с тех пор, как в декабре 1989 года США превратили некоторые части Панамы в пепелище в попытке лишить власти и арестовать диктатора Норьегу, и Декстер полагал, что панамские копы предпочтут не связываться с американцем.
Узкая тропа, ведущая от пляжа сквозь густые джунгли, в десяти милях от берега существенно расширилась. Потом превратилась в проселок, по сторонам которого появились отдельные фермы, и он понял, что скоро попадет на Панамериканскую автостраду, чудо инженерной мысли, протянувшуюся от Аляски до Патагонии.
В Дэвид-Сити он залил полный бак и вновь выехал на автостраду. От столицы его отделяли пятьсот километров. Наступила ночь. Он поел в придорожной закусочной вместе с дальнобойщиками, опять заправил мотоцикл и покатил дальше. Пересек мост с кабинками кассиров, за которым начинался Панама-Сити, расплатился песо и въехал в пригород Бальбоа с восходом солнца. Нашел в парке скамью, цепью приковал к ней мотоцикл и поспал три часа.
День ушел на активную разведку. На огромной карте, купленной в Нью-Йорке, Кел нашел и центр города, и трущобный район Чорильо, где родились и выросли Норьега и Мадеро. Их дома разделяли лишь несколько кварталов.
Но бедняки, сумевшие вырваться из цепких лап бедности, предпочитают жить в роскоши, и Мадеро не был исключением. Вечера он предпочитал проводить в одном из двух фешенебельных ночных клубов в Паитилья, элитном районе города, благо что был их совладельцем.
В два часа ночи вернувшийся из Штатов бандит решил, что он устал от «Папагайо бар и диско». Открылась неприметная черная металлическая дверь со скромной латунной табличной, решеткой микрофона и глазком, и из нее вышли двое мужчин, крепко сложенных телохранителей, личная охрана босса.
Один сел в припаркованный у тротуара «Линкольн» и завел двигатель. Второй оглядел улицу. Сидящий на бордюрном камне, с ногами в ливневой канаве бродяга посмотрел на громилу, улыбнулся, ощерившись гнилыми или выбитыми зубами. Грязные седые волосы падали на плечи, ветхий дождевик скрывал остальную одежду.
Медленно он опустил правую руку в бумажный пакет, который прижимал к груди. Громила сунул руку под левую подмышку и напрягся. Но бродяга вытащил из пакета бутылку дешевого рома, глотнул и, с великодушием пьяницы, протянул бутылку громиле.
Тот аж крякнул, плюнул на тротуар, вытащил руку из-под пиджака, оставив пистолет в кобуре, расслабился и отвернулся. Если не считать пьяницы, на улице не было ни души. Телохранитель постучал в черную дверь.
Эмилио, тот самый, что уговорил дочь Декстера сбежать из дома, вышел первым, за ним — его босс. Декстер дождался, пока дверь закрылась, услышал, как щелкнул замок, и лишь потом встал. Вновь вытащил руку из бумажного пакета, но на этот раз с зажатым в ней короткоствольным револьвером «магнум» калибра 0,44 дюйма, производства всемирно известной компании «Смит-и-Вессон».
Громила, который плюнул на тротуар, так и не понял, что случилось. Пуля, вылетев из ствола, разделилась на четыре. Попав в тело с десяти футов, они разворотили все его внутренние органы.
Красавчик Эмилио уже раскрыл рот, чтобы закричать, но четыре четвертинки второй пули угодили ему в лицо, шею, плечо и легкое.
Второй телохранитель встретился со своим Создателем, наполовину высунувшись из кабины. Четыре четвертинки третьей пули угодили ему в бок, которым он повернулся к стрелку.
Беньямин Мадеро метнулся к черной двери, крича, чтобы его немедленно впустили, когда прогремели четвертый и пятый выстрелы. Какой-то смельчак приоткрыл дверь на два дюйма, но искра, выбитая одной из четвертушек, угодивших в металлическую раму, сверкнула у него перед глазами, и дверь тут же захлопнулась.
Мадеро сполз по двери на тротуар, оставляя на черном металле красные полосы. Бродяга подошел к нему, не выказывая паники или спешки, перевернул его на спину, посмотрел в глаза. Бандит еще не умер, но чувствовалось, что на этом свете он уже не жилец.
— Аманда Джейн, mi hija[37], — сказал стрелок и выпустил шестую пулю в живот Мадеро.
Так что последние девяносто секунд жизни выдались для Беньямина крайне болезненными.
Домохозяйка из дома напротив чуть позднее рассказала полиции, что бродяга забежал за угол, а потом она услышала треск мотоциклетного двигателя.
Еще до рассвета Декстер оставил мотоцикл у стены какого-то дома, с ключом в замке зажигания, не сомневаясь, что простоит он там максимум час. Парик, накладные зубы и плащ отправились в мусорный контейнер в общественном парке. Рюкзак-ранец, уже пустой, оказался в груде строительного мусора.
В семь утра американский бизнесмен в кожаных туфлях, брюках, рубашке-поло и легком пиджаке спортивного покроя, держащий в руке небольшой дорожный саквояж, остановил такси около отеля «Пирамар» и попросил отвезти его в аэропорт. Тремя часами позже он сидел в самолете авиакомпании «Континентал эрлайнс», летящем в Ньюарк, штат Нью-Джерси.
А револьвер, «смит-и-вессон», переделанный под стрельбу пулями, разлетающимися на четыре части, лежал в сточной канаве города, оставшегося далеко внизу.
Возможно, его использование в тоннелях Ку-Ши чему-то и противоречило, но двадцать лет спустя, на улицах Панама-Сити, сработал он отлично.
Декстер понял: что-то случилось, едва повернул ключ в замке своей квартиры в Бронксе. Увидел залитое слезами лицо тещи, миссис Мароцци.