– Ну что же, тогда ладно, – сказал он.
Три недели спустя Декстер сошел по трапу в липкий зной сайгонского аэропорта.
В автобусе он уселся рядом с водителем.
– Чем занимаешься? – спросил капрал, направляя автобус между ангарами.
– Вожу бульдозеры, – ответил Декстер.
– А направлен куда?
– В первый инженерный батальон, “Большая красная”.
Водитель вскрикнул, точно испуганная летучая мышь.
– Это же Лай-Хе, на краю Железного треугольника. Нет уж, лучше ты, чем я, приятель.
– Так плохо?
– Ад глазами Данте.
О Данте Декстер отродясь не слыхал. И потому просто пожал плечами.
В огромный обороняемый периметр, вмещавший 1-ю пехотную дивизию – “Большую красную”, – Декстер попал на вертолете. Забросив на плечо вещмешок, он спросил, как дойти до штаба 1-го инженерного батальона. Дорога шла мимо открытой стоянки машин, и на ней Декстер увидел нечто такое, от чего у него захватило дух. Остановив проходившего мимо солдата, он спросил:
– Что это за чертовщина?
– “Кабан”, – ответил солдат. – Территорию расчищать.
Вместе с 25-й пехотной дивизией “Молния тропиков”, прибывшей сюда с Гавайев, “Большая красная” пыталась подавить сопротивление вьетнамцев на одном из самых опасных участков на всем полуострове – Железном треугольнике. Джунгли здесь были так плотны, что снаружи казались непроходимыми, однако у партизан имелся целый лабиринт проходов. Бороться с ними можно было, только уничтожая джунгли.
Для этого разработали две мощные машины. Одна из них, “танкдозер”, представляла собой средний танк М-48 с приделанным к нему спереди бульдозерным ножом. “Римский плуг”, он же “Кабан”, был намного больше. Шестидесятитонная машина на гусеничном ходу была оборудована вилочным изогнутым ножом, нижнее, выступающее вперед лезвие которого, сделанное из особо прочной стали, разбивало в щепу древесный ствол поперечником в метр. Управлял этой громадиной водитель-оператор, сидевший в высоко расположенной бронированной кабине.
Декстер добрался до штаба батальона, отдал честь и представился:
– Доброе утро, сэр. Рядовой первого класса Кэлвин Декстер прибыл для прохождения службы, сэр. Я ваш новый водитель “Кабана”, сэр.
Сидевший за столом лейтенант устало вздохнул. Годичный срок его пребывания во Вьетнаме подходил к концу. Страну эту он ненавидел – невидимые, но смертоносные вьетконговцы, жарища, влажность, москиты. Вот только остряков ему и не хватало.
Однако Кэл Декстер был упорным молодым человеком. Он нудил и клянчил. И по прошествии двух недель получил свой “Римский плуг”. Когда он в первый раз подходил к машине, водитель более опытный попытался дать ему несколько советов. Кэл выслушал их, забрался в кабину, направил плуг на джунгли – и весь день проработал в них, участвуя в совместной с пехотой операции. Кэл управлялся с машиной по-своему – не так, как другие, но лучше.
К нему стал приглядываться один из лейтенантов, тоже из технической службы, тихий молодой человек, мало говоривший, но много замечавший.
Жесткий парень, думал лейтенант. Дерзок. Одиночка, причем одаренный. Посмотрим, легко ли он идет на попятный.
У здоровенного пулеметчика никаких причин для стычек с невысоким водителем бульдозера вроде бы быть не могло, однако стычки происходили. Когда он в третий раз сцепился с рядовым из Нью-Джерси, дело едва не дошло до драки. Правда, драться в открытую они не могли – не позволяли армейские правила. Однако они решили уладить свои разногласия за солдатской столовой – на голых кулаках, после наступления темноты.
Они сошлись, освещенные автомобильными фарами, посреди круга, образованного сотней их однополчан. Насчет правил никакого разговора не было, поэтому низкорослый водитель быстро приблизился к пулеметчику, уклонился от его первого, способного напрочь снести голову удара и со всей силы врезал пулеметчику ногой по коленной чашечке. Потом водитель влепил своему охромевшему противнику два удара по почкам и добавил третий – коленом в пах. А когда голова здоровяка поникла, Декстер двинул ему кулаком по левому виску, и свет для пулеметчика выключился – надолго.
– Ты нечестно дрался, – заметил держатель тотализатора, когда Декстер протянул руку за выигрышем.
– Правильно, но зато и не проиграл, – ответил Декстер.
Стоявший за световым кругом офицер кивнул двум военным полицейским, и те вошли в круг, чтобы произвести арест. Тридцать дней на гауптвахте – таков был приговор. В первую ночь Декстер отлично выспался на голых досках камерной койки и все еще спал, когда кто-то начал бренчать металлической ложкой по прутьям решетки.