Джесс снова приложилась к бутылке.
— Она была права. Взгляни, что с тобой стряслось. Ты на мужчину не похож, а она умерла, так и не увидев своих дорогих сыновей.
Она не видела выражения лица Алекса.
— Может, «Мэри Кэтрин» и была развалиной, но для меня она лучшая лодка на свете! О Господи, Алекс, как теперь кормить детей?
Алекс обнял ее, так что ее голова легла на его плечо.
— Я помогу тебе, Джесс. Я буду рядом.
Она мгновенно выпрямилась.
— Как сегодня? По-твоему, помогать — значит бежать от опасности?
— У меня хватает здравого смысла спасаться бегством, когда обстоятельства явно против меня, — сухо заметил он. — Что ты можешь поделать против адмирала и его солдат? Говорю тебе, у этого человека чешутся руки кого-то повесить. И у него есть на это полное право.
— Мститель по крайней мере не боится своей тени, как все остальные в этом городе.
Александр резко встал и окинул ее негодующим взглядом.
— Ты и твой Мститель! Этот глупец навлек неприятности на весь город! Если бы он не лез не в свои дела, не искал славы, твою лодку не сожгли бы и жизням людей, включая твою, ничего не угрожало бы. Если уж на то пошло, тебе следовало бы ненавидеть его, а не превозносить.
Джесс встала, вызывающе подбоченилась и пронзила его яростным взглядом.
— Неужели ты до сих пор не сообразил, что необходимо что-то делать с тиранией короны? А вот Мститель это понимает! Мы совершенно бесправны и не смеем слова сказать против англичан! Как может этот человек сжигать мою лодку лишь потому, что ему так захотелось? И что же мне теперь делать?
Алекс хотел что-то ответить, но она не дала ему и слова вымолвить.
— Позволь мне сказать, Александр: если ты трус, это еще не значит, что все остальные должны тебе подражать!
— И что это означает?
— Я слышала о том, что происходит на юге. Там распространяются памфлеты, произносятся речи. А если что-то подобное можно сделать и у нас? В Уорбруке?
Алекс снова прислонился к двери.
— Джесс, подобные разговоры попахивают государственной изменой, — предупредил он, глядя на ее изящную шею.
— Какая же это измена, если мы освободимся от англичан и станем самостоятельной страной? Это патриотизм.
Он протянул ей бутылку:
— Выпей еще, и мы поговорим.
— Ха! И я должна тебе доверять? Такому трусу?
Он подался вперед, так что их носы почти соприкоснулись.
— Хотелось бы напомнить, что именно я спас тебя от Питмана, что я выручил Абигейл из тюрьмы, а сегодня скорее всего не дал тебя повесить. По-моему, это не такие уж трусливые деяния.
Джессика потерла ноющие руки.
— Мне не слишком нравятся твои методы.
— Не все же могут быть такими романтиками, как твой Мститель! Кстати, ты еще недавно была убеждена, что он мертв.
— Не смей так говорить! Пойдем ко мне домой. И…
— Ни за что на свете. Сегодня ты шагу не сделаешь за порог этой комнаты. Тебе хватит ума отправиться к адмиралу и вызвать его на кулачный бой. А я хочу любой ценой сохранить тебе жизнь. А теперь объясни, что ты понимаешь под патриотизмом.
Но как он ни старался, Джессика не пожелала с ним откровенничать.
Джессика проснулась с больным животом, ноющей головой и языком, словно покрытым щетиной. Ее мучила тошнота.
Первая мысль была об Алексе. Опять он ее перехитрил! Он вовсе не собирался рассуждать о патриотизме! Просто умудрился напоить ее, чтобы лишить всякого стремления бороться.
Медленно, стараясь не шевелить головой, она откинула покрывало и сползла с кровати. Чудо еще, что он не спит под розовым шелком!
— Доброе утро, — окликнул Алекс с порога.
— Ничего не вижу доброго. И твой камзол отвратителен! — простонала она.
— Зато новый! — ухмыльнулся он. — И узор интересный — ананасы и цветные спирали. Хочешь есть?
— Где мои башмаки?
— Вот они. Но я думаю, что ты должна сегодня отдыхать.
— Ну да, валяться в постели целыми днями! Как дети?
— Элинор прекрасно с ними справляется. Мы снова совершили набег на кладовую, и у них полно еды.
— Таггерты не…
— Берут милостыню. Я знаю. Помощь нужна?
Джессика натянула второй башмак.
— Мне пора ловить рыбу. Нужно…
Она неожиданно запнулась, вспомнив, что лодки больше нет.
— Они сожгли ее?
Алекс сел рядом с ней и взял за руку.
— Сожгли, Джесс. Я встретил адмирала Уэстморленда — он и десять его офицеров предпочли жить в доме Уэнтуортов — и, кажется, сумел убедить его, что ты ни в чем не виновата.
— Этим мою лодку не вернешь! — крикнула она.