— Нет, но если будешь держаться подальше от Мстителя, останешься жива.
Джесс вскочила, хватаясь попеременно за голову и за живот, и яростно прошипела:
— Да что ты понимаешь? Только и твердишь о дурацких ананасах и спиралях. А Мститель скорее всего мертв. Он умер, мою лодку сожгли, и я…
Она остановилась и отвернулась. Только бы не заплакать перед этим человеком, который выглядит как целая стая светлячков!
— Джесс. — Алекс придвинулся поближе.
— Не смей до меня дотрагиваться!
Она отодвинулась, отворила дверь и направилась прямиком в общую комнату. Там она не задержалась, только позвала Натаниела. Мальчик послушно побежал следом.
Выйдя на улицу, Джесс отказывалась смотреть на людей, которые то и дело останавливались и глазели на нее. Теперь они боялись иметь с ней дело, словно беда, в которую она попала, — нечто вроде заразной болезни и каким-то образом может перекинуться на них.
Она на секунду остановилась у кузницы. Этан Ледбеттер, чьи голые руки блестели от пота, а мокрая рубашка прилипла к мышцам спины, орудовал молотом, куя подкову. Немного подальше, в тени, стояла Абигейл, глядя на него, как голодный ребенок — на рождественское пиршество.
Жаркие слезы навернулись на глаза Джессики. Может, Мститель и не появляется, потому что теперь у Этана есть Абигейл?
— Джесси, — прошептал Нат, — мистер Александр идет.
— Тогда мы уходим! — сердито прошипела Джесс и потащила мальчика прочь.
Следующие четыре дня она работала до изнеможения. В конце первого дня Элинор высказала все, что думает о сестре.
— Можешь убивать себя, если хочешь, но Натаниела оставь в покое! — крикнула она, уводя измученного ребенка наверх.
Поэтому Джесс пришлось трудиться одной. Она забрасывала сети в море, вытаскивала жалкий улов и, починив старую тачку, развозила в ней рыбу по городу. Многие боялись покупать ее товар. Теперь ее имя было запятнано, а адмирал и его люди ухитрились запугать всех местных жителей.
Адмирал бродил по улицам Уорбрука с рассвета до заката. Его солдаты реагировали на каждый звук. Один из них застрелил щенка маленькой девочки, неожиданно бросившегося ему под ноги. Портовые кабачки были закрыты.
В городе был введен комендантский час.
Джесс трижды пыталась заговаривать с людьми о свободе, о необходимости протеста против такой несправедливости, но никто не желал ее слушать.
В конце четвертого дня она едва добрела до маленькой бухточки к северу от дома. Руки были в мозолях и волдырях. Она замерзла и хотела есть. Но все же, вспомнив о голодных детях, приготовилась в последний раз забросить сеть.
— Джесси…
Сначала ей показалось, что это шумит ветер.
— Джесси.
Обернувшись, она стала вглядываться в темноту, туда, где сбоку от пещеры находилась небольшая земляная насыпь. Сначала она ничего не увидела, но тут из мрака к ней протянулась рука, ладонью вверх.
Она метнулась к нему. Мститель обнял ее так крепко, что ребра едва не треснули.
— Джесси, Джесси, — шептал он, зарывшись лицом в ее волосы.
— Ты здесь. Ты жив! — всхлипнула Джесс. — Покажи… покажи свою рану!
Она принялась лихорадочно вытаскивать рубашку из его штанов.
— Позволь тебе помочь, — хмыкнул Мститель, расстегивая рубашку.
— Но здесь слишком темно. — Она готова была разрыдаться. Она не плакала, когда ее лодку сожгли, не пролила ни слезинки, когда люди отворачивались от нее, но теперь становилось все труднее сдержаться.
— Тогда воспользуйся руками, — тихо посоветовал Мститель. — И не плачь. Я этого не стою.
Он отстранился и повернулся к ней спиной.
— При взрыве в меня полетели камешки и острые щепки. Ощущаешь шрамы? Ранки уже зажили.
Она провела ладонями по его сильной спине, ощупывая шрамы. Слишком хорошо Джесс помнила, что эти раны он получил, оберегая ее.
И давно копившиеся слезы хлынули рекой. Она зарылась лицом в его спину, терлась носом о позвоночник, заливая слезами все вокруг. Ее руки кольцом обхватили его талию.
— Джесси, дорогая, — прошептал он, поворачиваясь и притягивая ее к себе. — У тебя слишком много причин плакать. Поэтому плачь, если иначе нельзя.
— Я думала, что ты умер. Или женился.
— Ни то и ни другое, — заверил он и, подхватив ее на руки, уселся и вновь притянул к себе. Теперь ее слезы падали на его шею и грудь. — Я ни за что не женился бы на такой безмозглой дурочке, как Абигейл. Мне нужна только самая лучшая!
Джессика заплакала еще горше.
Он гладил ее волосы, ласкал спину, и наконец его ладонь легла на ее бедро.