Остальные двое колебались.
– Мы можем им помешать, – сказал я. – А заодно, возможно, и убить эпика. На руках Рефракции немало крови. В прошлом месяце кто-то подрезал ее машину, и она создала иллюзию, будто дорога впереди сворачивает. Ее обидчик врезался в дом. Шестеро погибших, в том числе дети.
Эпики отличались явным, почти невероятным отсутствием морали или угрызений совести. Подобная бесчеловечность стала предметом интереса теоретиков и ученых. Убивали ли эпики потому, что Напасть по какой-то причине наделила способностями лишь самых чудовищных представителей человечества? Или они убивали потому, что суперспособности развращали человека, снимая с него любую ответственность?
Определенного ответа на данный вопрос не находилось. Меня это не особо интересовало – я не был ученым. Да, я собирал информацию, как любой спортивный болельщик собирает информацию о любимой команде. Поступки эпиков и их причины волновали меня не больше, чем бейсбольного болельщика – физика удара биты по мячу. Значение имело лишь то, что эпики не задумывались о жизни обычного человека. С их точки зрения жестокое убийство являлось приемлемым наказанием за самые мелкие прегрешения.
– Проф не разрешал нам атаковать эпика, – сказала Меган. – Это не по правилам.
– Убивать эпиков – всегда по правилам, девушка, – усмехнулся Коди. – Ты просто еще не так давно с нами, чтобы понять.
– У меня дома есть дымовая шашка, – сказал я.
– Что? – спросила Меган. – Откуда?
– Я же вырос на оружейной фабрике, – напомнил я. – В основном там делали винтовки и пистолеты, но мы работали и с другими фабриками. Иногда мне удавалось находить кое-что полезное среди брака.
– Дымовая шашка – нечто полезное? – спросил Коди.
Я нахмурился. Что он имел в виду? Конечно полезное. Кто бы отказался от дымовой шашки? Меган едва заметно улыбнулась – она поняла.
Вот только ее саму я понять никак не мог. Она носила взрывчатку под майкой и отлично стреляла, но ее беспокоили какие-то правила, когда у нее появился шанс убить эпика? И как только она заметила, что я на нее смотрю, ее лицо вновь стало столь же холодным и отстраненным, как и прежде. Чем я ее задел?
– Если удастся добыть ту шашку, я смогу с ее помощью свести на нет способности Рефракции, – сказал я. – Она любит держаться рядом со своей командой. Так что, если нам удастся заманить солдат в замкнутое пространство, она, скорее всего, последует за ними. Я смогу взорвать шашку, а потом застрелить Рефракцию, когда дым сделает ее видимой.
– Неплохо, – заметил Коди. – Но как проделать все это, заодно добыв твои записи?
– Легко, – ответил я, неохотно протягивая свою винтовку Меган; шансов одурачить врагов, не имея оружия, было больше. – Мы дадим им то, чего они так жаждут. Меня.
10
Я пересек улицу, сунув руки в карманы и нащупывая обычно лежавший там рулон изоленты. Остальным мой план не понравился, но лучшего им придумать не удалось. Я надеялся лишь, что выполнить свою его часть они сумеют.
Без винтовки я чувствовал себя совершенно голым. Дома у меня была спрятана пара пистолетов, но человек по-настоящему представлял опасность лишь с винтовкой. Мне всегда казалось, что попасть в кого-то из пистолета можно только случайно.
«Хотя у Меган получилось, – подумал я. – Она не только попала, но попала в высшего эпика, пытавшегося увернуться, стреляя одновременно с двух рук».
Тогда, во время схватки со Счастливчиком, я успел прочесть на ее лице страсть, гнев, досаду. Последние два были адресованы мне, но и то хоть что-то. А потом, через несколько мгновений после того, как он упал, они сменились удовлетворением и признательностью. Не просто же так она заступилась за меня перед Профом.
Теперь же от всего этого не осталось и следа. В чем дело?
Я остановился на краю детской площадки. Неужели я сейчас и в самом деле думал о девушке? Меня отделяло от места, где пряталась группа солдат охранки, вероятно, с нацеленным на меня автоматическим или энергетическим оружием, шагов пять – не больше.
«Идиот», – подумал я, поднимаясь по металлической лестнице к своей квартире. Они наверняка дождутся, пока я вынесу что-нибудь незаконное, а потом уже меня схватят. По крайней мере, хотелось на это надеяться.
Подниматься по ступеням спиной к врагу было мучительно. Я поступил так, как всегда поступал, когда мне становилось страшно, – вспомнил, как упал мой отец, истекая кровью возле колонны в разрушенном вестибюле банка, а я спрятался и ничем ему не помог.
Я знал, что никогда больше не буду таким трусом.
Добравшись до двери квартиры, я нашарил ключи. Послышалось отдаленное поскребывание, но я сделал вид, что ничего не заметил. Это наверняка был снайпер наверху деревянной башни, который менял позу, целясь в меня. Да, с этой точки я отчетливо видел, что высоты игрушечной башни как раз хватает, чтобы снайпер мог выстрелить сквозь дверь в мою квартиру.