– Знаете, – сказал я, – я думаю, эти тензоры нарушают законы физики.
– В смысле? Имеешь в виду, что разрушать сплошной металл пальцами не вполне нормально?
– Не только, – заметил я. – Мне кажется, что пыли получается меньше, чем должно быть. Создается впечатление, будто она оседает и занимает меньше места, чем до этого сталь, но такого быть не может, если только она не плотнее стали, что маловероятно.
Проф что-то проворчал, наполняя очередное ведро.
– Насчет эпиков вообще ничего не понятно, – сказал я, выгребая несколько горстей пыли из проделанной мной дыры. – Причем не только про их способности. – Я запнулся. – И про многое другое.
– Верно, – кивнул Проф, продолжая наполнять ведра. – Должен перед тобой извиниться, сынок. За свое поведение.
– Тиа уже все объяснила, – быстро сказал я. – Она говорила, что это как-то связано с вашим прошлым. Какая-то история с тензорами. Я понимаю. Все в порядке.
– Нет, не в порядке. Но именно
это
происходит, стоит мне воспользоваться тензорами. Я… Да, Тиа права. Все дело в моем прошлом. Извини за мое поведение. Этому нет оправдания, особенно если учесть, что тебе пришлось пережить.
– Ничего страшного, – ответил я. – В смысле – в том, как вы тогда себя вели.
«Зато остальное – настоящий кошмар», – подумал я, стараясь не вспоминать, как долго шел по туннелям с умирающей девушкой на руках.
Умирающей девушкой, которую я не сумел спасти.
– У вас отлично получается, Проф, – продолжал я. – Вам бы пользоваться тензорами постоянно, а не только при встрече со Стальным Сердцем. Только представьте…
– ЗАМОЛЧИ.
Я застыл, почувствовав, как от единственного слова меня пробрало холодом.
Проф несколько раз тяжело вздохнул, погрузил руки в стальную пыль и закрыл глаза.
– Не говори так, сынок. Мне от этого только хуже. Пожалуйста.
– Хорошо, – осторожно ответил я.
– Просто… прими мои извинения, если ты не против.
– Конечно.
Проф кивнул, возвращаясь к работе.
– Могу я задать вам вопрос? Нет, не о… ну, вы поняли. По крайней мере, не прямо.
– Слушаю.
– В общем… вы ведь изобрели все эти устройства? Настоящее чудо. Болеотвод, куртки. Как мне говорил Абрахам, они уже были у вас, когда вы основали движение мстителей.
– Да, были.
– Тогда… почему бы вам не сделать еще что-нибудь? Какое-нибудь новое оружие, основанное на способностях эпиков? В смысле, вы ведь продаете информацию таким, как Бриллиант, а он продает ее ученым, которые разрабатывают новые технологии. Разве вы чем-то хуже? Зачем продавать информацию вместо того, чтобы использовать ее самому?
Несколько минут Проф работал молча, затем подошел ко мне помочь выгрести пыль из дыры.
– Хороший вопрос. Ты не спрашивал Абрахама или Коди?
Я поморщился:
– Коди постоянно твердит про демонов и фей, которых ирландцы якобы полностью позаимствовали у его предков. Никогда не знаешь, говорит ли он всерьез или шутит.
– Он шутит, – кивнул Проф. – Ему просто нравится, как другие реагируют на подобные вещи.
– Абрахам считает, что все из-за того, что у вас теперь нет лаборатории, как раньше. А без необходимого оборудования новую технологию не разработаешь.
– Абрахаму в уме не откажешь. А
ты
что думаешь?
– Я думаю, что, если у вас находятся средства на то, чтобы покупать или воровать взрывчатку, мотоциклы или даже вертолеты, вы могли бы обзавестись и лабораторией. Причина в чем-то другом.
Проф отряхнул руки от пыли и повернулся ко мне:
– Ладно. Вижу, к чему ты клонишь. Можешь задать мне один вопрос о моем прошлом.
В его устах это прозвучало как некий подарок, даже… нечто вроде раскаяния. Он плохо ко мне отнесся отчасти из-за чего-то, случившегося в его прошлом, и теперь в качестве компенсации готов быть поделиться кусочком этого прошлого.
Я понял, что совершенно к такому не готов. Что мне хотелось бы узнать? Спросить его, как он пришел к идее тензоров? Или – из-за чего он не хочет ими пользоваться? Похоже, он приготовился к самому худшему.
«Не хочу, чтобы он об этом вспоминал, – подумал я. – Раз уж оно так сильно на него повлияло».
Собственно, точно так же мне не хотелось бы, чтобы кто-то вынудил меня вновь во всех подробностях вспомнить о случившемся с Меган.
В итоге я решил задать более невинный вопрос.
– Кем вы были? – спросил я. – Чем вы занимались до Напасти?
Похоже, мои слова застигли Профа врасплох.
– Это и есть твой вопрос?
– Да.
– Уверен, что тебе хочется знать?
Я кивнул.
– Я преподавал естествознание в пятом классе, – сказал Проф.
Я едва не рассмеялся, но по тону его голоса понял, что он говорит серьезно.
– В самом деле? – наконец спросил я.
– В самом деле. Школу разрушил эпик. Прямо… во время занятий.
Он уставился в стену лишенным каких-либо эмоций взглядом, словно надев маску.
А я-то думал, что задаю совершенно невинный вопрос!
– Но как же тензоры? – спросил я. – Болеотвод? Вы же какое-то время работали в лаборатории?
– Нет, – ответил он. – Тензоры и болеотвод придумал не я. Хотя другие считают иначе.
Это признание меня ошарашило.
Проф отвернулся, чтобы поднять ведро с пылью.
– Мои ученики в той школе тоже звали меня Профом. Так часто называют учителей, хотя я не был профессором – я даже школу не заканчивал. Я случайно попал на место школьного учителя. Преподавание – вот что было моей страстью. По крайней мере, в то время, когда я считал, что этого будет достаточно для того, чтобы изменить мир.
Он скрылся в туннеле, я остался стоять, размышляя над его словами.
*
– Все. Можете повернуться.
Я повернулся, поправляя рюкзак у себя за спиной. Коди, балансировавший прямо надо мной на стремянке, поднял маску и утер пот со лба свободной рукой, держа в другой сварочный аппарат. Прошло несколько часов с тех пор, как я вырезал карман под полем стадиона. Все это время мы с Коди прокладывали по всему стадиону туннели поменьше, а в тех местах, где требовалась надежная опора, Коди приваривал металлические детали.
Последней нашей работой стала позиция для снайпера, где должен был находиться я в начале сражения – на третьем ярусе трибун с западной стороны стадиона, у центральной линии. Чтобы ее не было видно сверху, я с помощью тензора вырезал пространство под полом, откуда высовывались только мои голова и плечи, давая возможность прицелиться через дыру в низком ограждении.
Приподнявшись на стремянке, Коди пошевелил решетчатую конструкцию, которую только что приварил к полу вырезанной мной дыры, и удовлетворенно кивнул, подтверждая, что меня она точно выдержит. Пол в этой части трибун был слишком тонким, чтобы проделать в нем достаточно глубокую дыру, и проблема решалась с помощью решетки.
– Что дальше? – спросил я, когда Коди слез со стремянки. – Как насчет того, чтобы проделать туннель дальше, на третий ярус?
Коди закинул сварочный аппарат на плечо и размял спину.
– Звонил Абрахам. Говорит, что собирается заняться ультрафиолетовыми прожекторами, – сказал он. – Он уже закончил закладывать взрывчатку под стадионом, так что пришел мой черед – нужно заварить вход в дыру. Можешь сам взяться за следующий туннель – помогу тебе перетащить туда стремянку. У тебя неплохо получается, парень.
– Что, опять «парень»? – спросил я. – А «кореш» куда делся?
– Я кое-что понял, – ответил Коди, складывая стремянку и наклоняя ее. – Насчет моих австралийских предков.
– Гм? – Я поднял нижний конец стремянки и последовал за ним с первого яруса трибун в нутро стадиона.
– Изначально они были родом из Шотландии. Так что, чтобы все было по-настоящему, я должен уметь говорить по-австралийски с шотландским акцентом.
Мы шли в кромешной тьме под трибунами по большому изгибающемуся вестибюлю. Начало очередного туннеля на случай отступления предполагалось сделать в одном из находившихся там туалетов.
– Австралийско-шотландско-тенессийский акцент? – спросил я. – Тренируешься?
– Треск, нет, – ответил Коди. – Я не сумасшедший, парень. Просто слегка эксцентричен.
Улыбнувшись, я посмотрел в сторону поля:
– У нас ведь все получится?
– Обязательно. Я поспорил с Абрахамом на двадцать баксов, что мы победим.
– Мне просто… трудно поверить. Я десять лет шел к этому дню, Коди. Больше половины моей жизни. И теперь этот день настал. Совсем не так, как я представлял, но тем не менее.
– Ты должен гордиться, – сказал Коди. – Мстители делают свое дело уже пять с лишним лет. Никаких перемен, никаких особых сюрпризов, никакого серьезного риска.
Он почесал за левым ухом.
– Я порой задумывался – не застоялись ли мы? Вот только поводов что-то изменить никак не находилось. Понадобился кто-то извне, чтобы слегка нас встряхнуть.
– Ты считаешь атаку на Стальное Сердце легкой встряской?
– Ну, на настоящее безумие тебе вряд ли удалось бы нас подбить. Скажем, попытаться украсть колу у Тиа.
Мы поставили стремянку рядом с туалетом, и Коди направился к противоположной стене, чтобы заложить взрывчатку, которую мы намеревались использовать в качестве отвлекающего маневра: при необходимости ее должен был взорвать Абрахам. Помедлив, я достал один из похожих на ластик взрывателей.