— А что это такое? — спросила Элеонора, восхищенно разглядывая, как ее кольцо сверкает в сиянии шара.
— Можете называть это материализатором мыслей. — Диринг по-прежнему улыбался, но мне показалось, что взгляд у него стал настороженным. — Он работает по принципу любого усилителя. Если бы у вас было достаточно силы воли, мистер Корбетт, вы могли бы создавать материальные объекты, просто думая о них — одной силой мысли.
Элеонора взглянула на меня. Уж не помешан ли слегка наш хозяин? — так и читалось в ее взгляде.
— Назовите какой-нибудь цветок, — сказал Диринг.
— Роза, — сказал я.
— Лилия, — одновременно со мной сказала Элеонора.
Наш хозяин кивнул. Он подошел к стене и открыл дверцу, которой я прежде не замечал. За ней оказалась высокая и глубокая ниша, выложенная веществом, похожим на черное стекло. Пол в ней был из такого же материала, и на нем лежало нечто, похожее на шлем, покрытый проводами, такими крошечными и так плотно переплетенными, что они напоминали ткань.
Диринг надел шлем себе на голову.
От него тянулся провод с вилкой на конце. Диринг закрыл дверь, вставил вилку в розетку на стене, затем щелкнул прозрачной панелью на двери.
— Смотрите внимательно.
Мы с Элеонорой уставились в нишу. Внезапно откуда-то сзади донесся стонущий звук. Я оглянулся. Невероятный сияющий шар вращался, как крошечная планета.
Глаза Диринга были закрыты. По поверхности его шлема бегали ручейки какого-то опалесцирующего света. Свет отражался в стенах ниши.
Внезапно через панели я увидел прозрачный туман. Он сгущался, образовывая что-то знакомое. И за стеклом возник туманный призрак цветка — это была лилия.
Она сгустилась и стала трехмерной и совсем настоящей! Невероятно, но она действительно лежала там. А рядом сгущалось в виде розы еще одно облачко тумана.
Затем свет, ползающий по стенам, побледнел и исчез. Я встретился взглядом с Элеонорой и прочитал в ее глазах абсолютное недоверие.
Что это? Фокус?
Диринг открыл дверь ниши, потом поднял цветы и протянул их Элеоноре.
Цветы выглядели совершенно обычными и были очень свежими. Их словно только что сорвали с клумбы.
— Как, черт побери, вы это сделали? — слабым голосом сказал я.
Диринг ухмыльнулся.
— Машина сконцентрировала мои мысли и усилила их, — сказал он.
Клянусь жизнью, я все равно не мог понять, откуда взялись эти цветы.
— Вы имеете в виду... Вы их создали?
Диринг кивнул.
— Да, я их создал, мистер Корбетт. Индийские факиры могут делать то же самое... Иногда.
— Это гипноз? — рискнул предположить я.
— Я не гипнотизировал вас. И, во всяком случае, что такое гипноз? Способ заставить вас увидеть то, чего на самом деле нет?
— Да...
— Это не совсем так. Под гипнозом вам можно внушить, что вы чувствуете какие-то определенные запахи, кушаете блюда, что-то слышите, а также что-то видите. Если вам внушить, что вас коснулись раскаленным утюгом, у вас появится ожог. Но ведь если бы утюг был настоящим, им можно было бы сделать то же самое.
Конечно, он побеждал меня. Тем не менее я не был ни в чем убежден. Улыбаясь, Диринг продолжал:
— У некоторых людей необыкновенно мощная сила мысли. Гипноз — это лишь одна из ее форм. Это способ создания материи. Обычно это можно сделать лишь на короткое время, но... Но мои цветы никуда не исчезнут. Машина сделала их реальными, сосредоточив и усилив мои мысли. Я как следует представил их себе — и вот они здесь.
Элеонора понюхала розу.
— Прекрасно пахнет. Почти как настоящая.
— Вас трудно убедить, — сказал Диринг. — Глядите сюда. — И он закрыл глаза.
Я услышал задыхающийся возглас Элеоноры. Мой взгляд оторвался от нашего хозяина, и меня парализовал шок невероятного изумления.
Снова закрылась дверь ниши. Через панель я увидел знакомую игру света на стенах и светящийся туман, который сгущался прямо у меня на глазах.
А потом туман превратился в Элеонору!
Диринг открыл дверь. Коротко вздохнув, Элеонора схватила меня за руку.
— Ой, Барни! — пискнула она.
— Пожалуйста, не пугайтесь, — сказал наш хозяин. — Ваш двойник не имеет сознания — он как робот. У него нет ни инициативы, ни интеллекта. Смотрите. — Он обернулся к своему созданию. — Иди вперед, — приказал он.
Существо прошло вперед и остановилось по команде Диринга. Оно было точной копией Элеоноры в каждой детали.
И почему-то я ощутил прилив горячего гнева. Это было утонченно отвратительным, словно у меня на глазах оскорбили мою невесту.