— Ничего не получится, Элли, — не поворачиваясь, заметил покорный слуга.
Я услышал, как девушка тихо вздохнула и расслабившись, откинулась на кровать. Чуть погодя спросила:
— Что с Уорреном?
Мне все больше нравилось ее поведение. Сначала, как и следовало, попыталась действовать немедленно и решительно, затем проявила похвальную озабоченность состоянием помощника, сотрудника, либо любовника — уж не знаю, кем приходился ей этот парень.
— Имеет значение? — поинтересовался я. Последовала короткая возмущенная пауза.
— Он живой человек, мистер Хелм. Я покачал головой.
— Нет, Элли. Мир состоит из друзей и врагов. Друзья — это люди. Враги — нет. Обычно я настроен ко всем чрезвычайно дружелюбно. Люблю всех окружающих, пока не вынуждают к обратному. Приложив определенные усилия, наверное смог бы полюбить даже этого мускулистого межеумка, но он уберег меня от чрезмерного напряжения, когда направил на меня оружие и тем самым превратился во врага — не человека. Сезон охоты открыт. Он сам на это напросился.
— У вас ужасные взгляды на жизнь! — Я не спеша продолжал, чтобы дать ей время полностью оправиться после короткого вынужденного сна.
— Одна моя коллега как-то заметила, что в современном перенаселенном мире волей-неволей приходится пересматривать все прежние понятия о морали. Теперь уже нельзя спасать всех подряд. На всех просто не хватит места. Приходится пытаться приспособить этот тесный мир для тех, кто согласен проявлять разум и сдержанность во взаимоотношениях с окружающими. Для чего приходится так или иначе избавляться от всех остальных. На мой взгляд, поведение человека, который направляет на меня пистолет, очень трудно назвать разумным и сдержанным. И я чувствую, что с моральной точки зрения имею полное право — возможно, даже обязан — сделать мир, или по крайней мере ближайшее мое окружение, лучше, устранив такого человека. Тем более, он совершенно явно продемонстрировал, что собирается устранить меня.
— Но ведь на самом деле Уоррен... я хочу сказать, вы же знаете, что он никогда не нажал бы на курок.
— Если не собирался стрелять, зачем вообще понадобилось оружие? Однако на ваш вопрос могу ответить, что дыхание у него вполне нормальное. Должен проснуться часа через три. — Я сделал паузу. Наступил ее черед выяснять мои планы, однако девушка превзошла мои ожидания. Успела все обдумать и не стала унижаться, задавая испуганные вопросы, на которые естественный ход событий несомненно даст надлежащие ответы. Она сможет и подождать. Я решил, что с удовольствием позабочусь, чтобы такая сообразительная, смелая и гордая особа осталась в живых. Конечно, если сама этого захочет.
— ПРАВСТОЛК. Правило 18-a-IV. Тебе это о чем-нибудь говорит? — спросил я.
Девушка несколько помедлила с ответом, явно перебарывая искушение спросить, в порядке ли у меня голова, но в конце концов удовлетворилась коротким ответом:
— Нет.
— Тогда я оглашу соответствующий раздел. Страница двадцать, издание Береговой Охраны СС-169, 1 мая 1977 года. Правило 18, взаимная ответственность кораблей. За исключением случаев, оговоренных в правилах 9, 10 и 13: а) моторные суда обязаны уступать дорогу: I. судам, потерявшим управление; II. судам с ограниченной способностью к маневрированию; III. судам, занимающимся рыболовством; IV. парусным судам. Теперь яснее?
— Даже не представляю, о чем речь, — ответила Элли. — По-моему, вы ненормальный. Куда клоните?
— Просто немного помог в том, чем вы занимаетесь. Во всяком случае, я считаю, что ты этим занимаешься. Я проконсультировался у достаточно опытного человека, и он счел это правило весьма важным. Ты не видишь никакой связи между ним и своей работой? Последовала короткая пауза.
— Можно мне сесть?
— Даже встать, а при желании — подтянуть чулки и опустить юбку, — сказал я. — Если хочешь, можешь выбежать в коридор и позвать на помощь. Правда, я сомневаюсь, что ты станешь это делать.
— Откуда такая уверенность?
— Дело в том, что ты репортер. Журналист, и насколько я понимаю, достаточно талантливый. И если у меня есть нужная информация — а я полагаю, что дело обстоит именно так — ты не станешь с криком убегать лишь потому, что я не слишком понравился по той или иной причине.
Я наконец повернулся и посмотрел на нее. Она уже встала и успела привести в порядок одежду, но прическа еще напоминала о недавней нашей стычке. Элеонора откинула волосы с лица и сказала:
— Как бы то ни было, статья о вас окончена и сдана в набор. Какой же информацией вы рассчитываете меня заинтересовать?
— Для ответа на этот вопрос тебе всего лучше взглянуть сюда.
Она немного помедлила, потерла рукой точку на шее, которая, видимо, все еще побаливала, и задумчиво почесала бедро сквозь юбку. Поймав себя на этом, озадаченно посмотрела вниз. Затем без особого стеснения приподняла юбку и отыскала на гладком чулке маленькую кровяную точку.
— Значит сделал мне укол? Ну конечно. Я же знаю, чем вы пользуетесь. Поскольку я все-таки очнулась, ты использовал препарат А, не так ли?
— Совершенно верно, — подтвердил я. — И, как известно, у меня есть еще два других. Это ничуть не смутило ее.
— Препарат В убивает мгновенно, но оставляет следы, — сказала Элеонора. — Препарат С действует чуть медленнее, зато его невозможно обнаружить в теле после смерти. Очень неприятная штука. Почему я должна о них помнить?