— Послушай, — обратился я к Питерсону, — не знаю, с кем доведется иметь дело, но судя по всему люди на борту катера настроены отнюдь не дружелюбно. Поэтому лучше вернуть тебе это.
Я извлек из-за пояса тридцативосьмикалиберный кольт с четырехдюймовым стволом. Питерсон принял оружие и мгновение напряженно вглядывался в него, затем убрал и угрюмо произнес:
— Вижу, ты не слишком спешил вспоминать о нем, голубчик.
— Прошлый раз ты воспользовался им не лучшим образом, голубчик, — отозвался я.
— Ладно, ладно, возможно, тогда, в номере у Элли я немного поторопился. У тебя тоже есть пушка?
Я продемонстрировал Уоррену маленький пистолет.
— Если от смеха не умрут при виде этой штуки, возможно, удастся добиться смертельного исхода при помощи пуль. Ладно, будем надеяться, что артиллерия не понадобится. Поехали, посмотрим, чем занимаются Элли с Фредом.
Питерсон вновь тронулся с места и вскоре свернул на извилистую дорогу, между деревьями выходившую к стоянке у небольшой гавани. Водный бассейн выглядел крошечным по сравнению с популярными в Штатах огромными заводями, но суда в нем стояли большие и живописные. Тут расположились несколько дорогих рыболовных катеров с длинными аутриггерами, напоминающими мачты парусной яхты. Мне припомнилось, как я ловил рыбу в детстве. Вся моя экипировка состояла из пары старых резиновых сапог и самодельной удочки. Владельцы катеров, похоже, демонстрировали серьезный подход к делу (во всяком случае на расходы не скупились), но, разумеется, тут я им не указчик.
— Вон такси, — прошептал Питерсон. — Кажется, ваш Фредди ждет нас. Элли я не вижу.
— Проклятие, при таком напоре ее наверное пригласили на борт, взять интервью за завтраком. Какой катер?
— Третий справа от стены набережной. С темно-голубым корпусом.
Я некоторое время разглядывал катер и не заметил ни света в каюте, ни каких-либо признаков жизни на борту.
— Ладно, остановись с этой стороны, так мы вызовем меньше подозрений, — проговорил я. — Пошли узнаем, какие новости у Фреда.
Стоянка была довольно большой, и машины заполняли ее меньше, чем наполовину. Такси, на которое указал Питерсон — еще один непримечательный среднегабаритный американский седан — стояло капотом к воде, что обеспечивало Фреду хороший обзор гавани. Пересекая вымощенное открытое пространство, с Питерсоном, поспевающим у меня за спиной, я заметил первые проблески рассвета слева, среди деревьев, но суда и машины все еще окутывала темнота. Ветра не было, все вокруг замерло неподвижно. Фред так и не выглянул из машины. Ладно. Приблизившись к такси, я постучал по дверце со стороны водителя. Никто не ответил. Тогда я сделал то, что от меня ожидали: взялся за ручку и открыл дверь. Тело Фреда грузно осунулось на мостовую у моих ног. Я резко отшатнулся и, как того требовали обстоятельства, поперхнулся от ужаса. Что-то прикоснулось к моей спине.
— Брось оружие, — послышался голос Питерсона. — Брось и подними руки. Прости, парень, но мне пришлось это сделать. Я отдам тебя, а мне вручат Элли, понимаешь? Спасибо, что вернул мне оружие и облегчил задачу.
— Что случилось с Фредом?
— Твой черный парнишка попытался, невзирая на их угрозы, добраться до телефона и передать жене, чтобы она тебя предупредила. Дрался так отчаянно, что пришлось воспользоваться ножом... Стой спокойно! Я же сказал: бросить оружие...
Он еще продолжал говорить, когда я повернулся и выстрелил в него из пистолета. Краем глаза я заметил, что на стоянке мы уже не одни. Призрачные фигуры приближались со всех сторон, однако всему свое время. Уоррен Питерсон с недоумением и укором смотрел на меня: я вновь нарушил все правила, которым он научился, сидя у экрана телевизора. Он направил на меня револьвер, этот символ власти, волшебную палочку, направил во второй раз, а я по-прежнему не желал выполнять его распоряжения. Телевизионные принципы не срабатывали, заставляя пережить величайшее разочарование.
И тут на него обрушилось осознание ужасной действительности: в него стреляли, он ранен и в руках сжимает револьвер. И следует выстрелить в ответ. Собственно говоря, ему следовало выстрелить сразу, как только я повернулся, прежде чем в него попала смертоносная маленькая пуля. Я выстрелил еще раз, и он наконец попытался направить револьвер в мою сторону — заново прицелиться в меня — но было уже слишком поздно, да и не слишком ему этого хотелось. Он так до конца и остался мальчиком, воспитанным на идеях ненасилия. Третья пуля ударила его, и он начал падать, роняя мощное оружие, из которого так и не успел выстрелить.
После третьего выстрела маленький пистолет припомнил, что недавно побывал в воде, но трех пуль туда, куда я их всадил, было вполне достаточно. Несмотря на легкомысленный вид, этот пистолет далеко не игрушка. Тени были уже совсем рядом. Я повернулся и направил на ближайшего смолкший ствол, тогда как второй умело нанес мне удар сзади.