— Вот она где — бабушкина потеря!
— А мы ее ищем!
— Ну и занесло тебя! Всю ночь ищем!
И вдруг, присмотревшись к Ане, расхохотались:
— Тю на тебя! Вот вояка!
Аня не успела и глазом моргнуть, как один из партизан взял у нее гранату, деловито и аккуратно загнул усики чеки, другой отнял пистолет, мягко и осторожно спустил курок, а затем, щелкнув предохранителем, вложил в ее кобуру.
— Ну вот, так-то лучше, — улыбаясь, бросил самый старший, усатый человек с немецким автоматом за спиной. — А то и до греха недалеко!
— А курить, случаем, есть чего-нибудь? — поинтересовался молодой, весь в веснушках, с огненно-рыжим чубом долговязый парень.
— Есть! Есть! — заторопилась Аня и подала партизанам пачку «Беломора».
Она с любопытством смотрела, как мужчины осторожно взяли по папироске, прикурили. По их лицам расплылись блаженные улыбки, даже глаза посоловели и словно подернулись туманной дымкой.
Докурив до «фабрики», с большим сожалением затоптали в снег окурки и словно только тогда вспомнили о существовании девушки.
— Ну, спасибо! Благодарствуем.
— Аж захмелел, право!
— Больше месяца табачком не баловались.
Самый старший протянул Ане пачку с оставшимися папиросами:
— На, красавица, благодарю, разговелись!
— Что вы! Я не курю. Это вам! — и она спрятала руки за спину.
— Вот спасибо! — пробасил партизан. Затем деловито и аккуратно разделил папиросы поровну на всех. Каждый, как неимоверную ценность, бережно и старательно запрятал их в самое надежное место: кто в карман гимнастерки, кто в подсумок, а один, предварительно обернув обрывком газеты, — в приклад автомата, где обычно хранятся предметы для чистки оружия.
Аню подсадили на лошадь, к седлу другой привьючили парашют с вещевым мешком и не спеша пошли к лесу.
Все старались быть поближе к девушке и, придерживаясь за стремена, наперебой расспрашивали: как и что в Москве? сильно ли бомбит фашист? много ли разрушений? Их интересовало буквально все: и на каком самолете она летела, и где ее родные, и что дают в месяц на карточку.
Девушка едва успевала отвечать. Она не заметила, как очутилась в лесу, а чуть погодя — и в партизанском лагере.
Аня с интересом разглядывала встречавшихся на пути людей, одетых кто во что горазд: в добротные полушубки, ватные фуфайки, бушлаты, крестьянские свитки, немецкие и венгерские шинели. Кто был в валенках, кто в сапогах, иной в красноармейских ботинках, а кое-кто в лаптях и чунях. Все деловито куда-то спешили, но, завидев ее, улыбались, провожали хорошими взглядами.
Возле врытого в землю деревянного рубленого дома остановились. В этот момент его дверь распахнулась, вышла группа людей. Впереди — приземистый, широкоплечий мужчина в черном кожаном пальто, перехваченном ремнями, с маузером в деревянной кобуре и с блестящим трофейным офицерским кортиком. Его лицо, с резкими суровыми чертами, большим носом и сведенными к переносице бровями, видимо, помимо его воли, освещалось едва заметной, скрытой в уголках губ улыбкой.
Чуть поотстав от него, опускался с крыльца очень высокий, в крестьянской свитке, черноусый партизан с автоматом ППШ на груди. Были тут и еще двое в ладных новеньких полушубках, в добротных армейских сапогах. А у мужчины с кортиком хромовые сапоги со шпорами светло поблескивали — так тщательно была начищена их и без того глянцевая поверхность.
— Нашли и доставили! — весело доложил старший группы «Аниных» партизан, нескладно козырнув тому, со шпорами.
— Ну как, не замерзла? — отозвался он, обращаясь к девушке.
Аня слезла с лошади и на затекших от непривычной езды, словно чужих ногах подошла, как догадалась, к главному командиру и, стараясь говорить четче, отрапортовала:
— Минер-подрывник сержант Анна Малых прибыла в ваше распоряжение!
Командир улыбнулся, вздохнул и, неожиданно обняв Аню за плечи, по-отцовски расцеловал в обе щеки.
— С прибытием, дочка, в Черниговское партизанское соединение! Ну, а вот это твой командир, — указал он на высоченного партизана с автоматом на груди.
— Товарищ командир, — жалобно, с нотками протеста, возразил тот, — у меня детский сад, что ли?
— Ну-ну! Ты мне это брось!
И к Ане:
— Ты, дочка, не смущайся, это он шутит. Шутник он у нас! В общем, бери пополнение, — уже строго добавил командир в сторону усача, — устрой человека с дороги.
— Пойдем, — бросил Ане ее будущий начальник.
Аня, сняв с лошади парашют и вещмешок, заторопилась следом. Началась ее совершенно новая, ни на какую прежде не похожая жизнь…