— Как и мы, — заметил Хеймдалл.
Затем Страж изо всех сил надавил на рукоять меча, отправив группу асгардцев через Биврест. Спустя секунду они исчезли.
Однако Хеймдалл все равно мог их видеть. Как только они оказались на ледяной поверхности Йотунхейма, Страж был способен отследить каждое их движение, слышать каждое слово. В любой другой день он бы внимательно наблюдал за происходящим, ожидая, пока Тор подаст ему сигнал, чтобы вернуть сына Одина и его товарищей обратно.
Но сегодня ему было не до того. Хеймдалл был… слишком погружен в свои мысли. Он все думал о вторжении ледяных великанов. Как могли чувства подвести его? Неужели он терял свои безграничные силы?
Нет, дело не во мне. Мои силы, здесь ни при чем. Это все Коки. Он во всем этом замешан.
— У тебя такой странный вид, — мягко сказал Один, прерывая размышления Хеймдалла. Он прикрыл свой единственный глаз и глубоко вдохнул легкий океанский бриз.
— Не думал, что это заметно, — ответил Страж врат.
— О, еще как, — усмехнулся Один. — Со всеми такое бывает. Когда знаешь кого-то достаточно долго, начинаешь замечать подобные вещи. Ты снова думаешь о том случае с ледяными великанами, не так ли?
Хеймдалл посмотрел на Всеотца. Его проницательность поражала.
— Ты видишь меня насквозь. Я догадывался, что Локи был как-то причастен к проникновению ледяных великанов в Асгард. Я знал.
— Однако ты не остановил его, когда он отправился с Тором и остальными в Йотунхейм, — сказал Один.
Хеймдалл заметил, что Один не обвинял его. Более того, в голосе владыки не было ни намека на гнев. Он просто констатировал факт. Царь казался таким спокойным, вспоминая о том случае спустя многие годы. Когда это происходило, разумеется, он вел себя совершенно иначе.
— Ты прав, — ответил Хеймдалл. — Они попросили отправить их в Йотунхейм, и я согласился.
— А почему? — спросил Один.
Хеймдалл на секунду задумался.
— Я… я не знаю. Тор был…
— Упрямым ослом? — заметил Один.
— Я собирался сказать «настойчивым и убедительным», — улыбнулся Хеймдалл. — Если бы я не открыл Биврест в тот день, он нашел бы другой путь. Похоже, ему это всегда удается. Но дело было в чем-то еще…
Хеймдалл осекся, слегка повернул голову влево и навострил уши.
— Она обращается к народу, — молвил Хеймдалл.
— Кто? Хела? — спросил Один. — Ты делаешь все, что можешь, Хеймдалл. Никто не смог бы сделать больше.
— Но этого недостаточно.
— Наше время придет, — сказал Один, отвернулся от океана и побрел прочь вдоль утеса по мягкой траве.
— Это должно было произойти, — сказал Хеймдалл, последовав за ним. — Тор обязан был отправиться в Йотунхейм. Такова была его судьба.
— Так и есть, — задумчиво ответил Один. — Жизнь преподала ему урок. Урок, без которого Тор был бы неспособен защитить Асгард, когда придет время.
— Но оно уже пришло, — заметил Хеймдалл.
— Не совсем, — возразил Всеотец.
Глава 3
Путешествие Тора в Йотунхейм закончилось полным провалом.
Стоя посреди обсерватории, Хеймдалл продолжал размышлять о внезапном вторжении ледяных великанов в Асгард. И хотя он был погружен в мысли, Страж не сводил глаз с сыновей Одина и их товарищей, когда те приблизились к Лафею, царю ледяных великанов. Хранитель врат Асгарда сосредоточился, и слова, произнесенные за многие тысячи миль, зазвучали так же отчетливо, как если бы их нашептывали ему на ухо.
— Вы проделали немалый путь, чтобы умереть, посланцы Асгарда, — произнес глубокий хриплый голос.
Лафей.
Хеймдалл слегка повернул голову, отыскивая его глазами. Владыка ледяных великанов сидел на троне. Тор стоял перед ним.
— Я — Тор, сын Одина. — Такой гордый, самоуверенный тон.
— Мы знаем, кто ты такой, — равнодушно сказал Лафей.
— Как твои люди пробрались в Асгард? — потребовал объяснений Тор.
Хеймдалл видел, как Лафей с секунду не шевелился, затем повернул голову, будто посмотрел на кого-то. Но на кого?
— В чертоге Одина много предателей, — произнес Лафей, одновременно отвечая и игнорируя вопрос.
Тор вскинул свой заколдованный молот, Мьельнир.
— Не оскверняй имя моего отца своей ложью! — прогремел он.
— Твой отец — убийца и вор! — бросил Лафей, вставая с трона, а затем саркастически поинтересовался: — А зачем пришел ты? Устанавливать мир? Ты жаждешь битвы, мечтаешь о ней. Мальчишка, пытающийся доказать, что он уже мужчина!