Вонг привык к жизни в однокомнатной квартирке с одиноким маленьким окном — роскошных апартаментах по стандартам Камар-Таджа. Жизнь в Святая Святых в Нью-Йорке заставила его привыкнуть…
— Ты похож на человека, который не отказался бы от перерыва, — заявил Стивен Стрэндж, появившись в Дверях комнаты Вонга. — Торчишь здесь уже целый час.
— Прошло всего пятнадцать минут, — сказал Вонг, указывая на настенные часы.
Стрэндж удивленно приподнял брови.
— Я всегда слабо ориентировался во времени.
— Да, — продолжил Вонг, не поднимая глаз от стола, — ты просто им управлял.
Стрэндж усмехнулся, слегка наклонив голову.
— Это была шутка? Ты только что пошутил?
— Это было наблюдение, — ответил Вонг. — И оно абсолютно верное.
Он смиренно положил карандаш на бумагу: опыт подсказывал, что Стрэндж, вероятно, и не подумает уйти. Бывший библиотекарь развернулся в своем кресле к двери и взглянул на Стрэнджа. Тот стоял в дверном проеме и держал в руках маленький поднос с чайником и двумя фарфоровыми чашками. Его руки дрожали, и поднос трясся вместе с ними.
— Я подумал, что немного чая не повредит, — сказал Стрэндж, приподняв поднос.
Ты загадочный человек. Ты высокомерен, но в то же время добр и щедр.
— Спасибо, — улыбнулся Вонг.
Стрэндж вошел в комнату и поставил поднос с чаем на стол перед Вонгом. Взял чайник, налил немного ароматной дымящейся жидкости в чашки и предложил одну Вонгу. Свою чашку Верховный Чародей взял за тонкую ручку и сделал один пробный глоток.
— Итак, по шкале от одного до десяти, — начал он, — насколько я высокомерен?
Глава 2
Какой бы ни была эта цифра, но, когда Вонг впервые встретился с Доктором Стивеном Стрэнджем, тот просто сочился высокомерием. По крайней мере, так тогда показалось Вонгу. Справедливости ради надо заметить, что у Стрэнджа имелись веские причины для заносчивости: перед тем как на несколько месяцев оказаться в Непале, он наслаждался славой блестящего нейрохирурга.
До аварии.
В дождливую ночь на удаленной горной дороге автомобиль Стрэнджа врезался в другую машину и вылетел за насыпь. Удивительно, но Стивен выжил, утратив, однако, навыки хирурга. В результате аварии нервные окончания его рук были так сильно повреждены, что он не мог даже держать скальпель, не говоря уже о том, чтобы исполнять этими руками сложный, интенсивный танец по спасению чьих-то жизней.
А если он не мог быть хирургом, то кем же тогда он был?
Никем.
По крайней мере, так думал сам Стрэндж.
Он тратил все свое время и деньги на поиски лекарства, которого не было, пока как-то раз не услышал об одном месте, где, возможно, его удастся найти.
Оно было в Непале.
И называлось Камар-Тадж.
Растратив остатки сбережений, в надежде на чудо Стрэндж отправился в долгий путь из Нью-Йорка в Непал.
Мордо — ученик Древней — был тем, кто привел Стивена в смиренные стены Камар-Таджа. Сам Мордо пришел в Камар-Тадж, взалкав знаний, в попытке отыскать… что-то. А что — он держал в секрете. Вонг прибыл в назначенный день в Камар-Тадж, тогда же там появился и Мордо. Они ладили, но Вонг был не уверен в том, друзья ли они. Они уважали друг друга, но дружба…
Мордо рассказал, как на улицах города он встретил Стрэнджа, выспрашивающего у прохожих, не слышали ли они что-нибудь о Камар-Тадже и где его можно найти. Вонг не стал выяснять, что такого увидел тот в Стрэндже и что побудило его привести незнакомца в их тайное святилище.
Чтобы встретиться тут с Древней.
Сказать, что Стрэндж вел себя первое время неуважительно, — значит ничего не сказать. Он был человеком, который верил только в то, что мог увидеть, потрогать, попробовать, услышать или обонять. Сама мысль о том, что существует нечто за пределами его физических чувств, была выше его понимания.
Какое-то время Вонг наблюдал за тем, как Стрэндж целыми днями прогуливался по строению. Их пути ненадолго пересеклись лишь раз, когда новый ученик зашел взять охапку книг из библиотеки. По-настоящему они еще не общались. Все изменилось в ту ночь, когда Стивен зашел на верхний этаж библиотеки. Это была вотчина Вонга. Как библиотекарь Вонг следил за бесконечным множеством книг на полках. Знания и опыт прошлых веков были его областью, почетной обязанностью, которую он исполнял легко и с удовольствием.