Он перестал ходить к терапевту.
Однажды, спустя несколько лет, тот же самый человек прошел мимо терапевта на улице.
Прошел.
Стрэндж подумал было, что терапевт рассказал ему эту историю, чтобы он почувствовал себя немного лучше, как родитель, читающий ребенку сказки перед сном, чтобы отогнать кошмары. Но терапевт поклялся, что говорит правду. Стивен попросил его назвать имя пациента.
Джонатан Пэнгборн. Имя показалось ему смутно знакомым, как будто Стрэндж должен был его знать, но он не мог понять, откуда.
Стрэндж выследил Пэнгборна на баскетбольной площадке, где тот играл со своими друзьями. Нервничая, он все не мог придумать, как подойти к этому человеку; поэтому он просто выкрикнул:
— Джонатан Пэнгборн. Травма спинного мозга. Тяжелая.
Пэнгборн резко посмотрел на Стрэнджа и вышел из игры.
— Кто вы? — тихо спросил мужчина.
— Полный паралич начиная от нижней части груди. Частичный паралич обеих рук.
Пэнгборн выглядел ошеломленным.
— Я вас не знаю.
— Я Стивен Стрэндж. Я — нейрохирург… был нейрохирургом.
Внезапно на лице Пэнгборна отразилась тень узнавания.
— Собственно, а что ты знаешь, мужик? Я-то тебя знаю. Однажды я пришел в твой офис, — сказал он, и в его голосе прозвучал гнев. — Ты отказался меня принять. Я так и не смог пройти дальше твоего помощника.
— Ты был неизлечим, — глухим голосом произнес Стрэндж.
— На этом нельзя было сделать имя, да? — резко ответил Пэнгборн. Он уже начал отворачиваться.
— Ты вернулся оттуда, откуда нет пути назад, — заторопился Стрэндж. — А я… я тоже пытаюсь найти свой собственный способ вернуться назад.
Стрэндж вытащил руки из карманов пальто, чтобы показать Пэнгборну шрамы, дрожь.
Стивен не знал, что еще сказать. Он осознавал иронию происходящего. Ведь бывший нейрохирург практически упрашивал Пэнгборна помочь, после того как сам отказал ему в помощи. Тем не менее он надеялся что Пэнгборн проявит доброту, которую сам Стрэндж не смог продемонстрировать годы назад.
Пангборн молчал, а затем начал говорить, медленно и тихо, так, чтобы его мог слышать только Стрэндж.
— Хорошо. Я вынужден был отказаться от своего тела, — прошептал мужчина. — Я думал, мой разум — единственное, что у меня осталось, и я должен попытаться развивать хотя бы его. Поэтому я встречался с разными гуру и святыми женщинами. Незнакомцы принесли меня на горные вершины, чтобы я увидел святых людей. И наконец я нашел своего учителя… Мой разум просветлел, мой дух углубился, и каким-то образом…
— Твое тело исцелилось, — закончил за него Стрэндж.
— Да, — кивнул Пэнгборн. — Там были еще более необыкновенные секреты, которым можно было выучиться… но у меня не хватало для этого сил. Я решил довольствоваться своим чудом и вернулся домой.
Стивен жадно впитывал каждое слово. Он смотрел на Пэнгборна умоляющим взглядом.
— Место, которое вы ищете, называется Камар-Тадж, — сказал Пэнгборн. — Но цена там высока.
— Сколько? — спросил Стрэндж.
— Я говорю не о деньгах, — ответил Пэнгборн, точно зная, о чем подумал собеседник. — Удачи.
Стрэндж был ошеломлен. Как будто внезапно рухнули стены, удерживавшие его в заключении.
После того как все остальное потерпело неудачу, вот она, последняя тонкая ниточка надежды, свисающая прямо перед ним.
Глава 14
— Вот оно, прямо перед нами, — воскликнул Стрэндж, ударив большим пальцем правой руки по пергаменту цвета сепии. «Книга пяти» лежала раскрытой прямо перед ним.
Удивившись молчанию, Стрэндж позвал:
— Вонг! Что-то не так? Язык проглотил?
Вонг очнулся. Он понял, что настолько увлекся своими размышлениями об обстоятельствах, приведших Стрэнджа в Камар-Тадж, что не услышал ни слова из того, что говорил маг.
Если поиск надежды перед лицом полной безнадежности был одной из отличительных черт характера Стивена Стрэнджа, то, конечно же, одной из главных черт Вонга была способность сохранять самообладание практически в любых обстоятельствах. Библиотекарь повернул голову, чтобы посмотреть на страницу.
Текст был ему знаком. Вонг уже читал его раньше, давным-давно.
— «Узы Бэльзара», — произнес Вонг, слегка поморщившись. Стрэндж обратил на это внимание.
— «Узы Бэльзара», — повторил за ним Стрэндж.
— Древняя никогда их не использовала, — продолжил Вонг. В тоне его голоса не было и тени сомнения. И не должно было быть. Самого факта, что Древняя избегала использования какой-либо реликвии, по мнению Вонга, должно было хватить, чтобы человек задумался.