— Я вдовец, — пробормотал забулдыжного вида мужик лет пятидесяти, и даже ненаметанным глазом можно было отметить, что он, пережив сегодня такое, до сих пор находится в состоянии легкого шока, и для восстановления психики ему сейчас требуется немалая порция алкоголя.
Впрочем, местный крестьянин, не способный связать воедино и пары слов, Тамару Сергеевну не интересовал. Протокол свидетельских показаний этого доходяги был нужен лишь для того, чтобы начальство при случае не попеняло ей тем, что она плюет на свои прямые обязанности. Куда важнее был отчет о первичном осмотре места преступления и собранные на этом месте вещдоки. Это в кромешной-то темноте да еще и под проливным дождем! Впрочем, на подобные обстоятельства в городской прокуратуре, к которой, конечно же, перейдет такое громкое дело, всем наплевать.
«Они все там считают себя пупами Земли», — поморщилась Тамара Сергеевна и кивнула измученному изобилием сегодняшних впечатлений свидетелю.
— Благодарю, Тимофей Анатольевич. Не смею вас больше задерживать. Подпишите вот здесь, — ткнула следачка в нижнюю часть почти не заполненного бланка допроса. — «С моих слов записано верно, мною прочитано».
«Один черт из этого скотовода не выдавить ни единого слова. Допишу все сама», — решила она и воткнула в рот еще одну сигарету.
— Отправляйтесь домой и выпейте водочки. — Тамара Сергеевна понаблюдала за тем, как свидетель тяжело вылезает под дождь из уазика, и достала из сумки целлофановый пакет с бутербродами и маленький термосок с крепким кофе. В том, что сегодняшнее дежурство затянется и будет не из простых, не оставалось ни капли сомнения, а потому подкрепиться, пока есть для этого время, необходимо. Потом может не выдастся ни единой свободной секунды.
…Эксперт с участковым вернулись в машину через полтора часа, до нитки промокшие, злые и с кучей вещественных доказательств — каждое (даже винтовка) аккуратно упаковано в специальный целлофановый пакет.
— Там, где мертвая девка, по всей дороге раскидана одежа двоих остальных, — сразу же сообщил участковый, сваливая прямо на пол машины груду оружия. — А те тока в трусах. Уж не знаю, чем они тут занимались, прежде чем стали друг по другу пулять. Девка под низом, а на ней лежит еще один — здоровенный, с винтовкой. Пятый трупешник в «Форде». За рулем и с проломленным черепом. К креслу пристегнут ремнем безопасности.
— Больше никого не нашли? — поинтересовалась Тамара Сергеевна, наблюдая за тем, как эксперт выкладывает на столик упакованные в целлофан четыре сотовых телефона, барсетку, дамскую сумочку, три бумажника, пачку документов, какие-то мокрые слипшиеся бумажки.
— А хрен там найдешь! — прогудел участковый. — Одежу мы так и оставили. Пошарили по карманам, и ладно. Пущай себе мокнет.
— Я еще вот что проверил, — наконец решился взять слово и эксперт. — В «Форде» на заднем сиденье обнаружил этот бумажник и сумочку. И там, и там документы. Вот этот паспорт, — он аккуратно открыл один из загранпаспортов Грузинской Республики, — точно принадлежал парню, которому размозжили башку. Фотография совпадает. Правда, при свете фонарика, да с лицом мертвяка сличать дело неблагодарное. Но я уверен на все девяносто процентов.
— Швангирадзе, — забрала у эксперта паспорт Тамара Сергеевна, — Дзоба Отариевич. Выдан в Кобулети. Ну-ка, а другие, — она взяла со стола еще три синих корочки. — Т-а-ак… Швангирадзе Дата Георгиевич… Кобулети… Швангирадзе Ираклий Георгиевич… Кобулети… и Швангирадзе Куру Георгиевич… опять Кобулети, — усмехнулась она. — Три брата-демократа и с ними какой-то их родственник. Скорее всего, двоюродный брат или племянничек. Прям целая грузинская мафия. Как считаешь, Денис? — исподлобья бросила прокурорша взгляд на эксперта.
— Без сомнений, что родственники.
— И чего ж они тут не поделили? — покачала головой Тамара Сергеевна. — В такую погоду. Да еще и в наше дежурство. Возись теперь с ними… А девка? Тоже грузинка? — она взяла пластиковую карточку водительского удостоверения с цветной фотографией молодой темноволосой девушки. — Права ее? Проверял?
— Проверял. Фотография совпадает. Правда, при свете фонарика, да с лицом мертвяка…
— …сличать дело неблагодарное, — рассмеялась Тамара Сергеевна, а из-за спины гулким уханьем ее поддержал участковый.
— И всё же это она. На девяносто процентов, — сдержанно улыбнулся эксперт. — Тут интересно другое. Ты взгляни, как зовут эту красавицу.
— Хм… — еще раз покачала головой прокурорша, вглядываясь в карточку прав. — Это что ж получается? Четыре грузина и немка. Или еврейка? Энглер Виктория Карловна.
— Нет, немка, — уверенно ответил эксперт. — Скорее всего, из обрусевших. Хотя, кто его знает. Надо будет качнуть ее по компьютеру.
— Не наши заботы… Хм, Энглер, — Тамара Сергеевна плеснула в крышечку термоса кофе, — Виктория Карловна. Как она с этими грузерами! Крутая, наверно, была амазонка. И красивая. Даже жаль, что погибла. А может, и к лучшему… Будешь кофе, Денис? — протянула она крышечку примостившемуся на уголке сиденья эксперту. — Пока отдыхай. Вы сегодня уже наработались. А мне еще надо успеть настрочить кучу бумажек, пока не припрутся сюда горожане… Хм, Виктория Карловна… Амазонка…
Всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими.
Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас и съест плоть вашу, как огонь: вы собрали себе сокровище на последние дни.
I
ВИКТОРИЯ ЭНГЛЕР
15 сентября 1999 г. 20-00 — 20-30
— А ты разве от этого надутого кочета ожидала чего-то другого? — заразительно хохочет Тамара и, втопив в пол педаль газа, отправляется на обгон вереницы из трех длинных фур с финскими номерами. Встречная «Волга» начинает испуганно мигать нам дальним светом. — Не киксуй, успеваем! — Стрелка спидометра радостно убегает за отметку «180», а Томка, успешно завершая обгон и под самым носом у обосравшейся «Волги» возвращаясь в свой ряд, продолжает спокойно лить реки дерьма на решившего кинуть меня в Гибралтаре Андрея. — Иначе он просто не может! У него это в крови! Это выделено курсивом в коде его ДНК — то, что он супер, а остальные подстилка, по которой ему суждено прошагать к богатству и славе…
— Тамар, не гони. Сколько раз говорить!
— Сколько раз отвечать: иначе я не умею! — привычно парирует моя боевая подруга и продолжает распространяться на тему Андрея, к которой ее язычок как прилип еще час назад, когда она встретила меня в аэропорту, так и не отлипнет уже до самого вечера. И дай господь, чтобы это не продолжилось завтра. — Давно пора серьезно померковать, как нам избавиться от этой крысы, которая себя уже давно изжила…
Я слушаю Тому вполуха, а сама размыигляю о том, что мерковать уже поздно. Насчет Андрея у меня всё давно решено. Теперь остается лишь действовать, притом, в режиме острейшего дефицита времени — настолько стремительно, насколько это возможно!!! Опоздаю я, и… страшно подумать. Опережу Андрея хоть на чуть-чуть, и ему ничего не останется, кроме как занять мою сторону и при этом смириться с гордыней и положением подчиненного.
Тамара не видит того, чего вижу я, и она не права, утверждая, что Андрей себя изжил. Не-е-ет, не изжил, и, более того, я в нем сейчас очень нуждаюсь. Несмотря на целый букет омерзительных качеств, этот форшмак при умелом с ним обращении способен приносить огромную пользу. И в первую очередь там, где дело касается концерна «Богатырская сила», 51% акций которого принадлежал ныне покойному Василию Сергеевичу Богданову, а теперь по иронии Судьбы вполне официально перешел в мои руки. Словно эту сволочь Судьбу замучила совесть, и она вдруг решила вернуть мне должок за восемь кошмарных лет, которые, как «царской водкой»,[20] напрочь вытравила из моей жизни.