Карга прищурилась, глядя на него.
— Жители? Я… — она нахмурилась и смотрела миг на чай, а потом ее лицо снова расслабилось. Она улыбнулась и посмотрела на Янмей. — Кажется, все мои дети хотят меня нынче навестить, — она будто считала Янмей своей дочерью. — Твой брат заглядывал недавно. Он… спрашивал о темнице. Думаю, он был в беде. Снова и снова о темнице. Он был очень требовательным, не тронул чай, говорил, что он был слишком холодным. Я говорила ему, что из темниц знала только о Небесной Лощине, и он ушел. Так и не выпил чаю. Наверное, потому он стал таким уродливым. Чай дает нам гладкую кожу и добрые глаза, — она сделала глоток чая.
Гуан глядел на него.
— Небесная Лощина, — сказал старый поэт, словно Харуто не слышал. Харуто не смотрел в глаза друга.
— Звучит восхитительно, — сказала Кира. — Что это?
Янмей налила себе еще чаю.
— Крепость, где тренируются воины-шинтей Ипии. Говорят, только шинтей знают, где она.
Харуто покрутил чашку, не глядя никому в глаза.
Гуан почесал бороду и посмотрел на Харуто.
— Старик?
Харуто молчал.
— Он знает, где это, — сказал Гуан.
Харуто холодно посмотрел на своего друга.
— Можешь сверлить меня взглядом, сколько хочешь, старик. Ты несешь бремя Тяна.
Шики жалобно пискнула.
— Не начинай, — рявкнул Харуто на духа, ненавидя гнев в своем голосе. — Да, я знаю, где Небесная Лощина.
Янмей улыбнулась.
— Тогда мы отправимся утром.
— А? — Харуто покачал головой. — Я не говорил, что возьму вас.
— Мы увидим крепость? — спросила онрё, хлопнув в ладоши. — После десяти лет в академии я думаю, ее разрушение — лучшее, что со мной случилось, — она нахмурилась. — Это неправильно, да?
Янмей кивнула.
— Многие умерли, включая твоих друзей.
Девушка фыркнула.
— Друзей. Будто они у меня были, — она молчала пару секунд, тряхнула головой и шлепнула себя по щекам. — Я должна печалиться? Должна горевать по ним.
Янмей слабо кивнула.
— Хотя они ненавидели меня?
Янмей сжала ладонь девушки.
С девушкой было что-то не так. Ей нужно было, чтобы Янмей говорила ей, как нужно было себя чувствовать. Харуто отогнал эту мысль в сторону, чтобы разобраться позже. Если они хотели идти с ним в Небесную Лощину, пускай. Шинтей клялись не раскрывать ее место, но его эти клятвы не сковывали. И было неплохо оставить девушку близко. Может, ему придется отправить ее к Оморецу, пока она никому не навредила.
— Мы уходим завтра, — согласился Харуто. — Мы можем остаться на ночь, Карга?
— О, чудесно. Пара юношей, как вы? Мне нужно сделать много работы.
Гуан рассмеялся и пожал плечами, когда Харуто посмотрел на него.
— Что? Она назвала тебя юным.
Глава 9
Все спали, когда Харуто вышел из дома Позолоченной Карги. Ночь, и хоть снег перестал падать, было холоднее, чем неодобрение монаха в Тиото. Харуто редко ощущал холод, но даже он кутался в снова испорченное кимоно сильнее, хотел себе такой плотный плащ, как у Гуана. Его плащ не пропускал снег, но не спасал от холода. Он шел по деревне, как призрак, прошлые обитатели лежали мертвыми в их домах, убитые онрё, которые что-то искали. Темница? Мудрец? Что-то в Небесной Лощине. Но там были только шинтей. Ёкаи должны быть безумны, чтобы напасть на то место.
Он забрал свою печать и ритуальные посохи в свете луны. Он все еще не знал, пошло ли что-то не так с благословлением Оморецу на них, или что-то было с девушкой. Онрё был редкими и сильными, и за долгие годы он встретил тут первую. Если посохи не могли сдержать одну онрё, то ему нужно было что-то еще, чтобы сдерживать духов, которые уничтожили Хэйву и убили Тяна.
Харуто прошел по горной тропе и покинул деревню Тиото. Он не шел далеко, ему нужно было сделать это, пока другие спали. Они не поняли бы.
Он остановился, увидев дерево. Его краски были приглушенными в свете луны, красные листья стали рыже-коричневыми, но он видел фигуру под ветками. Хоть на небе были тучи серым покрывалом, ёкай и ее дерево сияли, словно в ярком свете луны.
Он попытался изобразить Гуана, сказал себе:
— Хватит медлить, старик.
Он услышал предупреждающий свист. Шики стало видно, она следовала за ним по снегу в своем облике, снег лип к ее жесткой шерсти. Она села рядом с Харуто, с укором посмотрела на него и снова свистнула.
— Я знаю, что это опасно, но я не могу просто бросить ее тут.
Шики поднялась по его ноге, добралась до плеча. Ее шерсть отливала желтизной, задевала щетину на его щеке.
— Я буду в порядке. Можешь вернуться, если боишься.