Он вошел в руины, стал искать призрака. И вскоре нашел. Дух поднялся из обломков в облаке пепла и дыма. Искаженное существо из дыма кипело, как смола, лица появились в массе дыма, они кричали, менялись. Вой обещал боль и смерть, и Ночная Песнь ступил в его фатальные объятия. Но ёкай отпрянул от него, и в тот миг Ночная Песнь узнал призрака, узнал лицо, которое глядело на него. Это была Изуми, его жена. Ее черты стали бесформенным монстром, были из дыма, но это была она.
Ночная Песнь рухнул на колени среди холодного пепла. Его поражение было полным. Его жена была мертва, стала мстительным духом, жаждущим смерти других. В тот миг полного поражения и боли Ночная Песнь нашел новую цель. Не месть за все, что у него отнял Тошинака. Не искупление его грехов. Не восстановление того, что он утратил. Новой целью было спасти его жену от вечных мучений. Ёкай убежал от него. Может, это были последние капли человечности в ней.
Ночная Песнь покинул деревню с новой решимостью. Он найдет легендарного оммедзи, выучит их техники, ведь лишь они умели упокоить ёкая. А потом он найдет жену еще раз, подарит ей покой, который у нее жестоко отнял Тошинака.
Но пути оммедзи…
* * *
— Хватит, — рявкнул Харуто, голова все еще была в ладонях.
Гуан умолк. Жаль, он дошел до хорошей части, но он понимал, почему Харуто не хотел, чтобы это слышали.
— Мне жаль, — сказала Янмей. Она сжала запястье Харуто. Небольшой контакт, но это вызвало у него улыбку, хоть и печальную. — Мы живем в мире, где люди передают свою боль другим. Так не должно быть.
Кинжал перед Гуаном разбился, усыпав его стеклом. Он отскочил от осколков, но они растаяли. Кира захихикала и радостно захлопала в ладоши. А потом взглянула на Харуто, и ее улыбка пропала.
— Прости.
Харуто покачал головой.
— Нет. Двести лет горя не должны быть важнее радости мгновения. Молодец… наверное?
Кира закивала. Гуан подозревал, что Пятый Мудрец под Небесами не знал, как был прав насчет девочки. Когда она сосредотачивалась, она поразительно быстро развивалась. Но если она хотела совладать с ци и техниками, она была лишь в начале, хотя начало было многообещающим.
— Теперь создай три кинжала, — сказал Гуан. Она тряхнула запястьями и дала ему кинжалы. Он взял их с улыбкой.
— Ты держишь оружие, Гуан? — спросил Харуто.
Гуан бросил кинжалы на стол.
— Капуста! — сердце колотилось, он вытащил из сумки первую клятву, развернул свиток, проверяя, был ли он еще целым. Он все еще был подписан кровью и ци, создан в присутствии божества. Гуан свернул свиток, прижал его к груди, а потом убрал в сумку. Он коснулся стеклянного кинжала дрожащим пальцем. — Разве это не странно? — ему не нравилась идея касаться их. Это ощущалось как жульничание в клятве.
Он подвинул пальцем три кинжала в ряд на столе, указал на средний.
— Этот. Разбей его, но оставь два других целыми.
Кира фыркнула.
— Легко, — она смотрела на средний кинжал, но все три разбились, осыпав Гуана стеклом, которое растаяло, не попав по нему.
— Еще три кинжала, попробуй снова, — сказал Гуан. Кира создала еще три кинжала, попыталась дать ему. Он смотрел на них, как на шипящих змей, а потом указал ей опустить их на стол. Он не знал, почему смог коснуться оружия, но он не хотел. Его опасения были глубже клятв. Они представляли его верность. Он выбрал не держать оружие снова, потому что он решил стать лучше. — В этот раз только левый, — он посмотрел на Харуто. — Ты уверен, что это была она? Изуми?
Харуто взглянул на него краем глаза и кивнул.
— Я помню свою жену, Гуан.
— Прошла пара сотен лет, старик.
— Это была она, — Харуто вздохнул, опустил голову на ладони. — Может, она не узнала меня.
— Или узнала? — сказал Гуан.
Харуто думал об этом миг, а потом печально кивнул.
Они молчали пару минут, только Кира напевала под нос.
— Она сказала мне найти ее в имперском городе, если я хочу остановить онрё, — сказал Харуто.
— Пха! — буркнул Гуан. — Это ловушка.
— Ага, — сказал Харуто, посмотрел на него.
— Ты пойдешь в нее, да?
— Ага.
— Глупая идея, как по мне.
Харуто пожал плечами.
— Это Изуми. Мне нужно идти. Я должен… — он сделал паузу на миг. — Ты не оставил бы Тяна, как бездумного духа, которому осталась только месть.
— Она не бездумный дух, — сказала Кира, глядя на кинжалы, сосредоточенно хмурясь. — Ты сказал, что она теперь онрё, — она взглянула на Харуто. — У нее есть разум.
— Я не это имел в виду, — сказал Харуто.
— Тогда не нужно было так это говорить.
Они погрузились в неловкую тишину, и Гуан налил еще чаю.
Харуто, наконец, сказал:
— Я пойду. Ловушка или нет. Онрё нужно остановить, пока они не освободили Орочи. Это лучший шанс их найти. Может, я смогу поговорить с ней и убедить ее сдаться. Или… — он сделал паузу и посмотрел на них, покачал головой. — Это Изуми. Я должен попытаться.
— Ладно, — Гуан заставил себя звучать бодро. — Тогда в Императорский город Кодачи. Туда две недели пути? Постараемся там не лезть в политику. Слышал, императрица не самая приветливая.
Все три кинжала разбились, осколки рассыпались по столу и растаяли.
— Капуста! — возмутилась Кира.
Глава 28
Они покинули Гушон следующим утром, пошли на север к Кодачи. Дорога была долгой, но вниз по склону. Горы были за их спинами, и они спускались в долины Ипии, где деревья были зелеными, несмотря на холодную зиму. Снег падал все реже, потом стал воспоминанием на вершинах гор вдали. Киру потрясали изменения, она даже сняла плащ с мехом, наслаждалась теплом.
Хэйва была всей ее жизнью. Она знала только холодные места, укрытые снегом круглый год. Увидеть мир за горами и льдом было чудом. Она не знала, что в природе существовало столько красок. Изумрудные деревья и рубиновые цветы, синие озера и желтые поля, которые Янмей назвала хакусай. От буйства красок перехватывало дыхание.
Люди, которых они встречали на дороге, были дружелюбными. Они много вечеров провели в обществе других, даже в их домах. Харуто оказался хорошим поваром, делал чудесные блюда из малых ингредиентов. И Гуан был одаренным рассказчиком, который увлекал внимание их временных спутников. Кира пыталась развлекать людей трюками, иллюзиями в отражениях. Этому не были рады, и Янмей не раз упрекала ее в том, что она пугала людей, Кира этого не понимала. Им было приятно слушать истории Гуана о призраках, некоторые ужасали. Но когда она добавляла иллюзию, чтобы напугать их, они паниковали и кричали. Люди были непонятными.