— Хватит, Кира! — прорычал Харуто.
Она не остановилась. Унгайкьо побежала вперед, направила на него оба кинжала. Харуто поднял Шики и разбил их. Он пнул Киру в живот, оттолкнул ее, но она уже создала новые кинжалы. Она согнула ноги, готовая броситься. Она уже пела, не напевала. Колыбельная, которую никто не пел сто лет.
— Стой, Мирай! — закричала Янмей.
Ёкай дрогнула, песнь умерла на ее губах. Кира разбилась, осколки зеркала упали с нее на заснеженную траву. И унгайкьо пропала. Кира вернулась, ее глаза прояснились. Харуто остался настороже, пока кинжалы в руках Киры не разбились. Она замотала головой.
— Простите! — закричала она. А потом развернулась и убежала.
Харуто выпрямился, и Шики выпрыгнула из палки. Палка тут же рассыпалась. Маленький дух полетел за Кирой. Харуто подозревал, что тренировка была не лучшей идеей.
Янмей подошла к нему. Она горбилась, плотно куталась в плащ от холода. И дрожала. Она остановилась рядом с Харуто и смотрела вслед Кире.
— Это была не она, — сказала Янмей. — Это была не Кира.
Харуто не был в этом уверен. Кира была девушкой и унгайкьо, и сейчас две ее стороны воевали.
— Ты можешь что-нибудь сделать? — спросила Янмей. — Запечатать ёкая?
Харуто пожал плечами.
— Я? Нет. Ты сдерживала ее сторону ёкая так долго. Сейчас она борется с ядом, который другие онрё вложили в ее голову. Если кто и может ей помочь, Янмей, то это ты.
* * *
Кира остановилась под скелетоподобными ветками старого дерева и рухнула, вытянув ноги под собой. Она рыдала. Она пыталась убить Харуто. Она не изображала, что билась, зная, что он был бессмертным. Она пыталась его убить. Она не переживала. Будь это кто-то другой, кто-то медленнее Харуто, он умер бы. Если бы это была Янмей, Кира убила бы ее. Она обняла колени и рыдала в кимоно.
За рукав мягко потянули, Кира открыла глаза. Шики глядела на нее. Маленький дух пискнула раз. Не слова, только утешение. К ее черному пушистому телу прилипла снежинка, еще больше падало вокруг них. Зима не хотела отпускать Ипию. Кира села, скрестив ноги, и Шики забралась на ее колени.
— Ты ошиблась, Шики, — сказала Кира. — Я — наполовину дух. Я нашла ее, половину духа в себе.
Шики запищала, и Кира кивнула, слезы снова опалили ее глаза.
— Думаю, она была заперта в зеркалах. Я смогла взять тебя с собой, но не Харуто. Духи могут путешествовать со мной через зеркала, — она сглотнула ком в горле. — Думаю, она… я… часть меня все еще была заперта в зеркале, и я вывела ее с собой. Выпустила ее.
Шики свистнула.
Кира покачала головой.
— Я не хочу быть ею. Я не хочу быть… — всхлип сотряс ее.
Еще писк.
— Но она сильнее меня. Она пыталась убить Харуто.
Шики с дрожью пожала плечами и задрожала от смеха. Она была права. Унгайкьо не могла уйти. Они были едины.
Кира создала кинжал в ладони и подняла перед собой. Она закрыла глаза, боясь смотреть в зеркало. Она ощущала, как снег падал на ее голову и плечи, прогоняя тепло из ее кожи. Она слушала, как просыпался мир. Птицы щебетали, насекомые стрекотали, ветер шелестел, принося звуки людей. Она знала, что медлила. Она зажмурилась, прогнала остатки слез на щеки, а потом вызвала смелость, открыла глаза и посмотрела в зеркало.
Унгайкьо смотрела на нее.
Глава 41
Они шли три дня на запад. Принц уверял, что их роскошно примут в западной Ипии. Харуто казалось, что принц пытался убедить себя. Янмей едва успевала за ними, но не жаловалась, не просила остановиться. Она крепко сжимала свою ци, подавляя ее, но от этого она ослабела. Ее раны медленно заживали, она всегда дрожала. Кира стала мрачным комком. Порой ее старый энтузиазм прорывался гейзером, осыпая их юной радостью из-за чего-то простого, типа одинокого дерева, не сдавшегося зиме, показывающего краски миру. Но чаще девушка хмуро молчала. Харуто будил ее каждое утро на тренировку, но она сдерживалась, не использовала технику. Она боялась унгайкьо внутри себя.
Гуан был бодрым. Старый поэт был готов поведать историю или скоротать время игрой. Но тень Тяна оставалась на нём. Она висела над ними обоими.
Гнев Тяна внутри Харуто был бурей, ждущей шанса вырваться. Это делало его напряженным, раздраженным, и всё вокруг него действовало ему на нервы. Он стиснул зубы и мысленно кричал друзьям замолчать. Они двигались в нужную сторону, и Харуто надеялся, что они успеют. Когда он закрывал глаза, он видел, как на него рычал Тян с испорченным лицом. Многое от Тяна-ёкая уже вернулось на землю. Харуто боялся, что вскоре потеряет себя в гневе.
Они снова поднялись на холмы, снег стал падать сильнее. Но было не как в горах. Снежинки были большими. Местами земля была белой, а в других местах холод не задерживался.
После почти недели у них начала заканчиваться еда. Путники были добрым и щедрыми, делились с ними, но зимой многие голодали.
Утром седьмого дня они увидели фермерские угодья, земля была вскопанной, с зелеными и жёлтыми зимними посевами. Мужчины и женщины ходили в полях, как большие призраки. Многие отворачивались или надвигали шляпы на глаза, чтобы не говорить с группой. Были и стражи. Мужчины носили разномастную керамическую броню, копья и дубинки. С оружием, которое будто только нашли, они выглядели как бандиты, а не солдаты. Никто не приближался, но все смотрели на Харуто и других, пока они проходили.
Вечернее солнце опускалось за горизонт, когда они дошли до деревни. Стен не было, деревня устроилась между холмом и редеющим лесом, где побывало слишком много топоров. Дома были ветхими, почти заброшенными. Редкие люди ходили, худые и серые, в лохмотьях, несмотря на холодную зиму. Женщина несла ведро воды от колодца, заметила их, повернулась и побежала.
Гуан ткнул принца локтем в ребра.
— Это сделало твое дыхание?
— О чем ты? — спросил Идо Кацуо.
Гуан отклонился от принца, махая ладонью перед лицом.
— Капуста! Точно твое дыхание.
— Ах, — принц покачал головой. — Кто бы говорил. Ты пердишь во сне так громко, что мертвые могут проснуться, и запах такой, что они могут убежать обратно под землю.
Гуан поискал поддержки у других, но все отводили взгляды. Старый поэт рассмеялся и хлопнул принца по спине.
— Это было хорошо.
— Спасибо, — сказал Идо Кацуо.
Они прошли глубже в деревню, но не нашли гостиницу и магазины, людей было мало. Харуто решил, что все они были в полях, но призрачная атмосфера деревни действовала ему на нервы. В дальнем конце у холма был закрытый участок. Стены, ворота и большой дом за ними были не такими, как ветхие дома деревни. Два стража сидели на коленях у ворот, бросали кости на замерзшей земле, слишком занятые, чтобы заметить группу путешественников. Харуто кашлянул, и старший страж с растрепанными седыми волосами поднял голову, вздрогнув, и ушел. Через пару секунд еще пять солдат с вилами появились как подкрепление.