Расслабься, Джекс.
В тюрьме с системой отслеживания настроения отклонение от нормы не приведет ни к чему хорошему. Даже если за ней не следят охранники, то это делают Мстительные. Я признаю их жалкие попытки поставить граждан на место.
Делаю шаг вперед и смотрю на экран на наружной стене камеры. По-прежнему зеленый.
Бестелесный голос выдает команду из динамиков:
— Заключенные, приступите к утренним заданиям.
Мои сокамерники поднимаются и выстраиваются в ряд. Большинство смотрят прямо перед собой, утром их не стимулировали через кровь. Я игнорирую это. Они не важны для моего плана, разве что могут стать препятствием, которое нужно будет объехать, как выбоину на дороге.
Все же бросаю несколько взглядов: интриганы, заговорщики и параноики. Они — это неизвестная, которая одним случайным жестом может уничтожить все мои труды.
Попадаю в людской поток. Опускаю голову, но я в курсе происходящего вокруг. В конце блока поток разделяется на два, и так на каждом перекрестке. Сейчас нас всего несколько, но заключенные из других блоков пополняют наши ряды, пока мы идем через центральный порт. Я чувствую направленный на меня недружелюбный взгляд охранника. Джонсон.
— Де Лука! Сюда, — его голос наполнен злостью.
Подхожу и останавливаюсь перед ним с нейтральным выражением лица. Он фыркает, пока оглядывает меня, потом проводит датчиком настроения над моим телом. Тот переливается сине-зеленым.
Джонсон хмурится, словно ожидал чего-то более интересного. Он смотрит на мой бейдж со списком утренних заданий.
— Снова книжная возня? Это уже не в первый раз, парень, и мне это не нравится.
Я не отвечаю. Он любит играть в крутого, и я могу себе позволить немного потянуть время.
— Потерял голос? — Его свирепый взгляд останавливаются на мне. Щетина, вероятно, должна привлекать женщин, но на самом деле выглядит неопрятно на его жирных щеках.
Я стараюсь говорить спокойно, ведь настроение отображается мерцанием датчика.
— Ничего не могу сказать по поводу моего задания.
Джонсон смеется, издавая грубый и неприятный звук. В другом месте и другое время я бы повалил его на землю. Но сейчас я просто жду.
— Ни черта ты не сделаешь, — говорит он. — Ты — интриган и махинатор рабочей системы.
Вена пульсирует на его шее. Его пульс ускоряется, нужно это исправить. Он действует вне нормы. Датчик будет фиксировать настроение, и мой план провалится, если нас засекут. Систему не волнует, кто расстроен — заключенный или охранник. Она просто реагирует.
— Как скажете, сэр, — отвечаю я.
— О, я скажу. И я также скажу тебе, что ты не пойдешь в библиотеку сегодня. У меня планы на тебя.
Мои глаза направлены на датчик в его руке. Он мерцает желтым. Это не часть игры Джонсона, но все же он переворачивает датчик и вешает его себе на пояс. Верхние мониторы менее чувствительны.
— Ладно, — говорю я, будто это не имеет значения. — Но думаю, сегодняшние задания распределял МакГрудер. У него может быть иное мнение на этот счет.
Жирный МакГрудер — капитан моего тюремного блока. Его имя производит ожидаемый эффект. Джонсон в гневе выдыхает через нос. На мгновение мне кажется, что он пойдет против своего командира, но затем он отворачивается.
— Убирайся отсюда, прежде чем я найду предлог избить тебя.
— Как скажете, сэр. — Противостояние закончилось, и я теперь легко скрываю свои эмоции, но Джонсон, кажется, не замечает этого. Да, я определенно вернусь сюда, чтобы отомстить.
Я отстаю от графика уже на шестьдесят секунд. Ускоряю темп, чтобы преодолеть половину пути, подхожу к библиотеке — наименее патрулируемой комнате. Мне пришлось потянуть за множество ниточек, чтобы получить эту работу: продать немного сигарет и кое-какого простенького оружия. Я позаботился о том, чтобы не вооружать тех, против кого не смог бы защититься спящим. Ерунда.
Я провожу пропуском на входе и поворачиваюсь к стопкам. Ряды заплесневелых книг на серых металлических полках, доходящих до моей груди. Это для того, чтобы держать заключенных на виду. Охранник смотрит в мою сторону просто подтверждая свою позицию, затем возвращается к работе.
— Ты опоздал, — шепчет низкий голос мне на ухо.
— Знаю, — отвечаю я, не оборачиваясь. Сэм на самом деле на пять рядов дальше, но он стоит так, что его могу слышать лишь я.