Губы Дьякона скривились, руки сжались.
— Даже и не думай двигаться, — сказала я, боясь остановить его лезвием. И на случай, если до него не дошло, я надавила так, что появилась капля крови. Он скатилась рядом с его ухом, запах ее дразнил, возбуждая и подготавливая к битве. – Отойди, Дьякон. Сейчас же отойди.
— Я могу сказать тебе, Лили, — нежно произнесла Роуз. – Я тебе могу рассказать все, что знаю о нем. А я знаю многое. Темные вещи. Грязные вещи. Кровавые вещи. Жестокие вещи.
— Заткнись, твою мать! – огрызнулась я. Правда была в том, что я хотела знать, я хотела, но я не хотела правду озвученную Лукасом Джонсоном. Более того, я боялась, если уступлю, если позволю Лукасу Джонсону сказать мне, тогда Дьякон действительно убьет мою сестру, и я не буду достаточно быстра, чтобы предотвратить это. – Тебе что-то от меня нужно? Отлично. Тебе нужно мое внимание, оно есть у тебя. Теперь, расскажи мне и поживее.
Я убрала свой клинок и отступила. – Отпусти его, — сказала я Дьякону, — а когда он начал колебаться, я повторила. – ОТПУСТИ ЕГО.
Дьякон отошел, нож все еще в руках, челюсть сжата.
Я сосредоточилась на Роуз – на Джонсоне. – Теперь, озвучь мне это, потому что я устала играть в двадцать вопросов. Начни с Ключа Ориса. Где он?
— И это вопрос дня? – сказал Джонсон.
Я посмотрела на Дьякона. – Тогда ты. Расскажи мне.
— Никто не знает, сказал он, глядя на Роуз, а не на меня. Ключ Ориса был тайно создан Пэнемю.
— Кем?
— Ангелом. Он жаждал власти, и тайно создал ключ, который удержит все девять врат открытыми – и наделит хранителя врат силой и властью над теми, кто проходит врата.
— И что случилось?
— Архангелы раскрыли его предательство, прежде чем он воспользовался Ключом Ориса, — сказал Дьякон. – Его изгнали из рая, превратили в мерзкого демона, а ключ уничтожили. Разломали на три куска.
— Т.к. Пэнемю создал его, только он может уничтожить его, — сказал Джонсон. – Так, что эти лицемерные кретины были в тупике, не так ли?
— И ты хочешь этот ключ, — бросая взгляд на Джонсона, сказала я. – И этот крутой демон, на которого ты работаешь, станет самым большим демоном в лагере.
— Так, так, не такая уж и тупая сука, в конце концов, — сказал он, такие грязные слова, изо рта моей сестры.
— А я-то тут причем? И Роуз? И не знаю, где этот чертов ключ.
— Но ты узнаешь. Широкая, милая улыбка появилась на лице Роуз. – А когда ты найдешь его, ты отдашь его мне.
— Черта с два.
— О, как раз напротив, – он откинулся на матрас, руки Роуз по сторонам. Тело Роуз было расслабленным и спокойным, пока я смотрела. Ее глаза выглядели так, как будто она только что проснулась после долгого сна, она села. – Лили? Сказала она, голос сконфуженный и напуганный. – Что происходит?
Я бросилась к ней. Это была Роуз, моя сестра. То, что было в ней, покинуло ее. – Все в порядке, лгала я. Все будет хорошо.
Она закричала, звук был такой громкий и пронзительный, я думала, что мои барабанные перепонки лопнут.
— Вытащи его! Вытащи его! – Она начала царапать свое тело, разрывать свою одежду, так же бешено, как ребенок, которых сел на муравейник с красными муравьями. — Лили! Лили! Достань! Достань!
Я не могла ответить. Я не могла, говорит, слезы сдавили мое горло. Вместо этого, я прижала ее к себе, держала ее и смотрела без надежды на Дьякона. Он был в ярости. Чистой ярости, и ее не на что было выместить.
— Я сделаю,— шептала я Роуз. – Я найду способ. Я достану его из тебя.
Но я не думаю, что она слышала ее сквозь крики. Я держала ее крепко, качая из стороны в стороны, и в недоумении наблюдала, как Дьякон пошел в ванную.
Это будто было сигналом. Роуз вырвалась из моих рук. Она упала, тело билось в конвульсиях.
— Дьякон!
Он прибежал обратно и нашел меня, запихивающей ремешок от моей кобуры ей в рот, чтобы не дать запасть ее языку.
Рядом со мной корчилась и извивалась Роуз, и я никак не могла ее успокоить. – Я не могу позволить ей бороться с этим, — кричала я, мое лицо было покрыто горячими слезами. – Это не припадок. Это он. Он собирается убить ее. Если я не соглашусь на поиски этого гребаного ключа, он убьет мою маленькую сестренку.
Дьякон смотрел, тяжело дышал, его ноздри трепетали. Очки были сняты и висели на его футболке, в его глазах вспыхивала красная ярость. Она заложник, Лили, а мы играем на божественной шахматной доске.