Это было, когда лето уже перевалило за середину, как раз после того, как огласили указ баринаха об усилении гарнизона Араугуда и приказ о пополнении войска клановым ополчением. Наши два клана выставили две сотни и пять десятков человек опытных, обученных воинов в полном вооружении, каждый с двумя лошадьми. Это были, конечно, не все наши воины — кто же отдает все, особенно таггванскому баринаху!
Кайаль вернулся мрачным. Ничего хорошего он сказать не мог — не подумайте, что он не привез новостей. После бани от него пахло миндалем и мятой. Он сбрил бородку, и теперь его щеки и подбородок были гораздо светлее его обветренной горным ветром и обожженной горным солнцем кожи. Я приготовила роскошный — в меру своих способностей — ужин, но он не замечал вкуса еды, хотя много пил.
— Соскучился по вину, — коротко улыбнулся он, перехватив мой взгляд. — Там, сама знаешь, этого не одобряют.
— Знаю, — я все ждала, когда он дойдет до сути дела. Но он рассказывал о старых наших знакомых, о делах в монастыре. О Найрану — и тут я поймала его на слове.
— Кстати, Найрану? Ведь именно его ты якобы хотел навестить. Ну, что он рассказал? Что, что, Кайаль?
Он отвел взгляд. Долго молчал. Затем, вздохнув, протянул руку и взял прядь моих волос. Перебирая их, заговорил.
— Шахумай. Это нам не под силу. Это слишком большое дело для кланового эсо.
— Ты, братец, — я вырвала у него из пальцев свои волосы, — зубы мне не заговаривай. Мы с Маххати тут со страху чуть с ума не сошли! А он мне — не спрашивай! Не лезь! Пока я не буду уверена, что больше никого не убьют, что на нас не будет охоты, я не успокоюсь! Отсиделся в обители, отдохнул! — я вскочила, готовая дать ему в нос.
— Шахумай! — он схватил меня за ярко-красный подол и силой усадил. — Ты не права. Я расскажу, хотя не вижу, чем мой рассказ нам поможет. — Он опять вздохнул. Я была поражена — Кайаль не может быть таким покорным, таким раздавленным! Тогда я еще верила в собственное всемогущество…
— Найрану был еще в обители. Хэмэк возвел его в храмовые эсо, если можно так сказать. Точнее, он стал воинствующим монахом, но, в отличие от нас, монахи привязаны не к монастырю, а к вере. Хэмэк был рад мне. Сказал, что тут всегда могу найти отдохновение от мирских сует. Знаешь, он хитер как муха! Похоже, он все знает. И не без его помощи и соизволения я сумел прояснить это дело. Он, видимо, хочет, чтобы тайное стало явным, но в то же время хочет остаться в стороне.
— Нет, ты не ходи вокруг да около. Ты рассказывай, кто и почему убивает!
— Я не знаю, кто. Но могу предположить, почему. Так вот, в начале весны Хэмэк выезжал на совет, созванный архуш-баринахом в Таггване. Найрану сопровождал его как телохранитель. Хэмэк намекнул, что архуш-баринах знает, если не в лицо, то по именам почти всех эсо кланов. Ты сама понимаешь, не все кланы так могущественны, как наш. Многих роанов можно заставить делать то, что угодно баринаху или тем, кто стоит за ним. Баринах тоже не всемогущ. Он ставленник Карраш, а у тех есть свои соперники и союзники.
— А яснее сказать не можешь, Кайаль?
— Стараюсь, сестрица, — усмехнулся он. — Короче, сильные кланы баринаха не устраивают. Или Карраш не устраивают, — поправил он. — Но война тоже нежелательна. Сама знаешь, ворота города скорее отопрет осел, груженный золотом, чем окованный медью таран. Нынешний архуш-баринах из клана Карраш, баринах тоже. Северные кланы, кроме Хутта, слабы и разрозненны. Сильных можно уговорить, можно купить выгодным предложением, можно связать женщиной. Сейчас север, почитай, един. Теперь потихоньку подгребают и нас. Кого выгоднее всего привлечь? Инут, которые не имеют покровителя. Знаменитых эсо сильных кланов — тогда в домах роанов появляется свой глаз и свой кинжал. Роанов не слишком сильных кланов. Та сила, на которую опирались века, рухнет, кланы не успеют ничего предпринять, начнется смута — и тут является баринах, спаситель, восстановитель порядка и прочая. Я думаю так — убитых пытались привлечь на свою сторону. Насколько мне удалось узнать, вестники архуш-баринаха побывали много у кого. И я не знаю, кто согласился. Знаю только тех, кто отказался. И не знаю, кто из роанов ведет двойную игру, рассчитывая на милости баринаха. Но ведомо мне еще и то, что у баринаха просили поддержки и Таргарин с союзниками, и Ильвейн. И я не знаю, не пройдет ли эта война и по нам…
Он выпил еще.
— И потому я знаю причину, я даже понимаю ее, но не знаю, кто убивает. И как это прекратить. Я не знаю, кому верить. Я не знаю, могу ли я верить даже роану.