Очень показательной для стиля мстёрского заведующего выглядит история организации первой выставки его мастерских. В том самом письме от 25 декабря, в котором он в очередной раз за короткий срок напоминал отделу ИЗО о крайней нужде в средствах, Модоров вдруг спрашивает, «когда можно будет приехать в Москву с группой учеников для устройства отчетной выставки работ учащихся мастерских»[172]… Не прошло и месяца, как затеплилось дело, которое сразу посадили на голодный паек; только-только под своды мастерских вошли первые преподаватели и ученики, а Модоров уже готов «отчитаться»[173].
Подотдел художественной промышленности после смерти Розановой возглавил Иван Аверинцев[174]. Он находился в сложном положении. Созидательная программа по линиям перестройки художественного образования, модернизации кустарной промышленности столкнулась с немалыми проблемами. Только часть из них была связана с хронической нехваткой средств и кадровым голодом. Особым затруднением представлялось отсутствие настоящего консенсуса в отношении существа реформы. Под давлением различных заинтересованных сил то «слева», то «справа» ее траектория не могла как следует установиться. В Наркомпросе, непрерывно плодившем структуры со схожими функциями, художественно-промышленный подотдел имел множество оппонентов и критиков.
Иван Аверинцев. Начало 1920-х. Фото: Роберт Иохансон
На таком тревожном фоне Аверинцеву нужны были положительные примеры реформы — источники инициативы и позитивного нового опыта. Мстёрские художественно-ремесленные мастерские, едва родившись, неожиданно явили себя именно в таком качестве, и Федор Модоров играл в этом главную роль. Его идея сразу «показать товар лицом», устроив в Москве выставку работ учеников и преподавателей Мстёры, получила поддержку. Глава московского ИЗО Владимир Татлин и Аверинцев помогли Модорову снять в Хамовниках небольшое помещение — три комнаты общей площадью восемьдесят саженей, где в течение февраля 1919 года мстеряне демонстрировали свой творческий потенциал[175]. По-видимому, подобная акция провинциальных Свомас в столице стала самой первой. Естественно, экспозиция представляла в основном иконописную традицию Мстёры.
История вызревания Свомас в слободе показывает, что подготовительная работа Исаева и Модорова имела четкие ориентиры. Их идейная сторона определялась в этом тандеме художником. Живой, амбициозный характер Модорова проявился в поисках смысловой доминанты его начинания. Он хотел быть «нужным», поэтому внимательно относился к общественной конъюнктуре, пытался ловить ветер в паруса.
Первоначально предполагалось сделать основной акцент на подготовке реставраторов древнерусской живописи. Это выглядело органичным прежде всего для самого Модорова. Если в детстве традиционное искусство было для мстёрского мальчика лишь привычным фоном жизни, то в студенческие годы Модоров серьезно увлекся старинной архитектурой, фреской, будто заново открыл для себя икону. Еще во время работы в московской мастерской братьев Чириковых[176] он получил интересный опыт (оставшийся и дорогим воспоминанием) стенописи «яичной темперой, в стиле Дионисия, в старообрядческой церкви в Покровском переулке на Таганке»[177]. Из ежегодных летних поездок по историческим городам и Русскому Северу Федор привозил десятки этюдов и зарисовок архитектурных памятников. Особое внимание молодой художник уделял копированию средневековых фресковых росписей и шедевров иконописи[178]. Некоторые работы были приобретены Академией художеств и использовались в качестве наглядных пособий на лекциях[179].
Летом 1918 года благодаря инициативе И. Э. Грабаря возникла Всероссийская комиссия по сохранению и раскрытию памятников древней живописи. К ее работе были привлечены преимущественно мстёрские реставраторы: Г. О. Чириков, П. И. Юкин, В. О. Кириков, А. И. Брягин, И. А. Баранов, М. М Тюлин и А. А. Тюлин, И. П. Клыков и И. Н. Клыков, Ф. А. Модоров[180], В. Н. Овчинников[181]. Одним из первых дел Комиссии стала так называемая Владимирская экспедиция, обследовавшая Владимир и Боголюбово. Она происходила буквально в те же месяцы[182], когда в Мстёре Федор Модоров подготавливал реорганизациию иконописной школы и открывал мастерские. О результатах реставраторов он получал информацию из первых рук, так как сотрудниками И. Э. Грабаря были его родственники и друзья. При этом, разумеется, не мог не ощущать внутреннюю связь между участием земляков в новом деле государственной важности и тем, что делал сам. Прямым подтверждением этому служит одновременная событиям малоизвестная картина Модорова «Старик-реставратор Миша Главной», написанная в 1918 году[183]. Она, безусловно, навеяна первыми открытиями Владимирской экспедиции — расчищенными фресковыми ансамблями Успенского и Дмитриевского соборов, фантастическими находками громадных рублёвских икон деисусного чина, обнаруженных Г. О. Чириковым в Звенигороде, «в одном из сараев, под грудой наваленных дров»[184].
173
Для сравнения: когда «ровесникам» Мстёрских мастерских — Свомас Иваново-Вознесенска — отдел ИЗО предложил в феврале 1919 года принять участие в выставке, те ответили отказом, ссылаясь, что «находятся в периоде организации». См.: ГАРФ. Ф. 1565. Оп. 9. Ед. хр. 2. Л. 212.
174
Иван Васильевич Аверинцев (1881–1954) — художник декоративно-прикладного искусства, живописец, график, педагог, администратор. Учился в Центральном Строгановском училище технического рисования (1904–1907). С 1906 года — участник выставок. Принимал участие во Всероссийском съезде художников в Петербурге (1911–1912). С 1918 по 1922 год — на различных должностях в Наркомпросе.
175
Сохранилось ходатайство В. Татлина и И. Аверинцева от 16 января 1919 года перед Жилищным советом Хамовнического района Москвы о предоставлении помещения для выставки. См.: ГАРФ. Ф. 1565. Оп. 9. Ед. хр. 1. Л. 151.
176
В 1909–1910 годы. См.: Личный листок по учету кадров Ф. А. Модорова // Отдел рукописей ГТГ. Ф. 202. Ед. хр. 8. Л. 1 об.
177
Ф. А. Модоров любил вспоминать, что Анри Матисс якобы именно при осмотре этого храма произнес известные слова о том, что не русские художники должны стремиться в Париж, а французам стоит изучать образцы древнерусского искусства. См.:
178
В летние месяцы 1915–1917 годов Ф. А. Модоров делал копии интерьеров Спасо-Мирожского монастыря в Пскове, церквях Покрова в Вологде, Феодора Стратилата в Новгороде, работал в Сольвычегодске. Девять произведений, созданных в этих северных экспедициях и написанных преимущественно маслом и темперой на холсте, Модоров передал в 1957 году на временное хранение в Государственную Третьяковскую галерею. Интерес к древнерусскому искусству был характерен в ту пору для художников самых разных направлений. Например, В. Татлин в 1910-х тоже копировал мирожские фрески.
180
Федор Андреевич Модоров (1887 — после 1955 или около 1963) — иконописец и реставратор, двоюродный брат Федора Александровича Модорова. До 1915 года работал в Москве, в мастерской Г. Чирикова. Был призван на военную службу. С июля 1918 года принят на должность реставратора-иконописца в Коллегию по делам музеев и охраны памятников старины. См.: ГАРФ. Ф. 2306. Оп. 51. Ед. хр. 10. Из-за совпадения инициалов Федору Александровичу нередко приписывается участие в реставрационных работах Комиссии Грабаря в 1918–1919 годах, в которых на самом деле принимал участие Федор Андреевич. И. Л. Кызласова разъяснила это недоразумение. См.:
181
183
Картина находится в фондах Ивановского областного художественного музея. Инв. номер Ж-326.