Через две недели Аверинцев поручил Модорову организовать там обследование, чтобы дать окончательное заключение о целесообразности поддержки и о бюджете, которого она потребует. После того как положительное решение было принято, кадровые вопросы тоже как-то незаметно оказались в компетенции мстёрского заведующего. Он рекомендовал художественно-промышленному подотделу оставить во главе обновляемых школ их прежних руководителей: в Холуе — Е. А. Зарина, а в Палехе — Е. И. Стягова[204]. Когда летом 1919 года в уездном городе Вязники откроется художественная студия[205], она уже естественно войдет в поле руководящего влияния Мстёрских художественно-ремесленных мастерских. Таким образом, в первый же год своего существования они стали фактически вырастать над собой, воплощая, казалось бы, не вполне основательную мечту своих создателей о чем-то большем, чем обыкновенная школа для юных кустарей. Однако этому вектору роста со всей суровостью противостояла экономическая реальность.
В апреле 1919 года в мстёрских Свомас занимались 65 детей, а их полугодовой бюджет составлял 102 000 рублей[206]. В конце марта Модоров получил директиву из Москвы о его сокращении до 68 000. На простых примерах Школьный совет пробовал убедить подотдел художественной промышленности, что при таком финансировании «мастерским будет крайне трудно поддержать свою деятельность в том виде, в каком она выражается сейчас. Достаточно сопоставить цены, чтобы убедиться в этом: дрова вместо 75 руб<лей> — 240; керосин вместо 10 р<ублей> — 45 руб<лей>; яйца (для темперы) вместо 30 р<ублей> — 70 руб<лей> и т. д. Кроме того, приобретение материалов для отдела художественного шитья вызвало значительный перерасход из-за сильного повышения цен (120 %) на материалы в Центротекстиле. Деньги были остро необходимы на ремонт помещений мастерских. Школьный совет надеется на то, что результаты, достигнутые мастерскими в смысле большой производительности и поднятия художественной стороны ремесла, хорошо известны п/отделу из доклада товарища В. Г. Орлова[207]. Изделия, посланные на выставку (вещи ординарные)[208], дают основания к удовлетворению возбужденного ходатайства [о сохранении прежнего бюджета]»[209]. Его существенное сокращение было крайне болезненно воспринято в Мстёре еще и потому, что оно подрезало крылья намерению Модорова открыть новое, живописное отделение.
Денег у Наркомпроса действительно нет, взять их Аверинцеву негде, даже для симпатичной ему Мстёры. Он накладывает на полемическое письмо Школьного совета единственно возможную для него резолюцию: «Необходимо производить только оплату личного состава и самые крайние хозяйственные расходы, расширение же деятельности мастерских в этом полугодии не может быть произведено»[210]. Впрочем, оставляя надежду на будущее, предлагает пока «усилить преподавание живописи вообще в проходимом курсе рисования»[211].
На исходе весны Аверинцев предпринял поездку по ряду подведомственных учебных заведений в Смоленской, Московской и Владимирской губерниях. В Мстёру он приехал 20 мая. Первый беглый взгляд соответствовал ожидаемой картине благоустроенности и порядка: «Помещение мастерской очень удобно расположено в двухэтажном доме[212], самом лучшем в посаде[213]. При доме есть сад, огород и ряд хозяйственных построек»[214]. Исаев и Модоров подготовили для гостя обширную программу, чтобы продемонстрировать изменения, привносимые в жизнь мстёрской округи художественно-ремесленными мастерскими, в частности примеры «повышения графической грамотности» у учеников общеобразовательных школ, учителя которых пользовались методической поддержкой Модорова и его коллег посредством специальных курсов, и новую практику артельной работы профсоюза гладкошвеек, организованного по инициативе того же Модорова. Разумеется, показали Аверинцеву и все достижения самих мастерских. Они были сосредоточены в экспозиции, посвященной завершению первого учебного года. Авторов лучших работ награждали денежными премиями. Ежегодные весенние выставки и поощрение успехов учеников превратятся в дальнейшем в добрую местную традицию.
Через пару месяцев, когда чиновник Наркомпроса подведет итоги своей обзорной поездки на страницах газеты «Искусство», он так напишет о мстёрских впечатлениях: «Выставка работ в государственных художественно-промышленных мастерских являет собою… картину бодрой и строго продуманной работы, с определенной целью заложить начатки искусства в молодое поколение. Видна на всем сплоченная работа учащих и учащихся мастерской, видна самостоятельность последних в решении многих задач, как учебной работы, а равно и самого распорядка школьной жизни… Коллегии учащих выражена от Отдела изобразительных искусств большая благодарность за умелую и правильную постановку дела»[215].
204
Евгений Ипполитович Стягов (1869–?) — иконописец, художник, педагог. Учился в Академии художеств (1889–1894). После создания сети иконописных школ Комитета попечительства о русской иконописи возглавил сначала школу в Мстёре (См.:
206
207
В. Г. Орлов не только участвовал в конференции 3–4 апреля 1919 года, но инспектировал положение дел в Мстёрских художественно-ремесленных мастерских. Школьный совет апеллирует здесь к весьма лестному для мстерян заключению этой инспекции.
208
Другой аргумент — успех на VII Государственной выставке отдела ИЗО, достигнутый экспонированием даже вещей «ординарных».
212
Здание мастерских было построено в XVIII веке. В нем размещалось вотчинное правление, а после отмены крепостного права — волостное. Здесь же были приходское училище, воскресная рисовальная школа и общедоступная библиотека. Позднее дом использовался иконописной школой-мастерской Комитета попечительства о русской иконописи.
213
Мстёра к этому времени изменила свой административно-территориальный статус, став посадом.