Не стану спорить.
Я скверно исполняю свои обязанности. Хожу туда все реже и реже. Не могу даже сказать, что хотел, как лучше, потому что ничего я не хотел, ни тогда, ни сейчас. И вот я украдкой расплачиваюсь. Отсюда свечи, нечто вроде готового возмещения. Один из моих самых любимых авторов детективов, Лоуренс Блок, написал четырнадцать романов про Мэтта Скаддера. Герой, безнадежный алкоголик в первых книгах, становится к концу вылечившимся алкоголиком, цитирующим святого Августина. Мне ранние романы нравятся больше. Если Мэтту в руки попадали какие-либо деньги, он их тут же раздавал. Любой церкви, но католикам доставалось больше всего.
Я положил деньги в ящик для пожертвований на выходе и стоял у церкви, и тут появился монах. Его голые ноги в открытых сандалиях покраснели от холода. Он пояснил:
— Полезно для кровообращения.
— Верю на слово.
Он внимательно всмотрелся в меня. Так же делают полицейские. Это не унижает, но где-то близко.
— Вы не из этого прихода, — заключил монах.
— Нет, из прихода святого Патрика.
Он нахмурился и спросил с явным недовольством:
— С чего это вдруг вы решили посетить нас сегодня?
Мне очень захотелось послать францисканца куда подальше, но я сдержался. Он ведь был без носков.
Поэтому я сказал:
— Я шел мимо.
К этому времени меня уже не пускали во многие пабы. Не хотелось думать, что к ним присоединятся церкви. Разговаривать со священниками довольно просто. Ничему не удивляйтесь. Они не живут по обычным правилам. И этот парень не исключение.
— Знаете, каких двух мужчин я больше всего уважаю? — продолжил вопрошать монах.
На секунду я испугался, что он запоет песню Дона Макклина, где есть такие слова: «Отец, Сын и Святой Дух». Я попытался изобразить интерес:
— Кого?
— Чарльза Хоги и Имонна Данфи.
— Странные приятели. Я скорее бы подумал о святой Франциске.
Подъехала машина, и монах сказал:
— Мое такси.
Все это промелькнуло у меня в голове, пока я звонил у дверей Риты Монро. Дом был чистеньким, аккуратным, приличным. В два этажа, явно чистые занавески. «Осталась привычка с тех лет, что она провела в прачечной», — подумал я. Дверь открылась. Передо мной стояла высокая, худая женщина; волосы стального цвета она стянула в тугой узел на затылке. Наверное, ей лет семьдесят, решил я, но сохранилась она прекрасно. На лице почти нет морщин. Остались даже следы былой красоты. Одетая в белое с ног до головы, она вполне сошла бы за санитарку.
— Да?
— Рита Монро?
— Да.
— Я — Джек Тейлор. Мне…
— Вы полицейский?
— Да.
— Входите.
Рита Монро провела меня в скупо обставленную гостиную. Там были тысячи книг, аккуратно расставленных в каждом подходящем месте, — ничего, кроме книг.
— Мне нравится читать.
— Мне тоже.
Она как-то странно взглянула на меня, и я поспешил добавить:
— Полицейские тоже читают, знаете ли.
Хозяйка взглянула на мой хрустящий пакет и с удивлением спросила:
— Вы принесли с собой ваш ленч?
Какого черта. Врать так врать. Я сказал:
— Мы не всегда имеем возможность нормально поесть.
Мне никогда не приходилось встречаться с сержантом морской пехоты, занимающимся муштрой, но я мог хорошо себе его представить. У Риты Монро был именно такой взгляд.
— Я думала, они пришлют офицера в форме, — заметила она.
Надо сосредоточиться. Она считала, что я полицейский в гражданской одежде. Я решил действовать по наитию и произнес:
— Миссис Монро.
— Мисс.
— Простите.
— Если вы не знаете, замужем ваша собеседница или нет, то правильно будет обращаться к ней «мисс», — вразумила меня Рита Монро.
При этом вид у нее был абсолютно глупым, так что я едва не заорал: «Старая дева!»
Но я изобразил на лице заинтересованное выражение и проговорил:
— Мисс Монро, не могли бы вы мне объяснить своими словами… почему вы нас вызвали?
Глубокий вздох. Единственная женщина на земле, умеющая вздыхать так многозначительно, как моя матушка. По правде сказать, я с трудом видел в этом существе «ангела святой Магдалины». Но Билл был так уверен в ее милосердии. Она сказала:
— Уже в третий раз ко мне вламываются.
Потом помолчала и спросила:
— Вы не собираетесь ничего записывать?
В самом деле.
Я постучал себя по лбу:
— Я запомню.
Рита Монро явно не поверила, поэтому я заторопился:
— В трех случаях, вы говорите?
— Да, и один раз среди белого дня.
Она с отвращением поморщилась и сообщила:
— В последний раз… они нагадили на ковер.
Ощущая действие таблеток, я едва не сказал: «Обделаться можно». Но вместо этого произнес:
— Очень неприятно. Как вы думаете, кто бы это мог быть?
Рита Монро щелкнула зубами. Очень неприятный звук.
— Кто-то из особняка, вне сомнения.
— Мисс Монро, особняков много, нельзя ли конкретнее?
Теперь я уже явно ощутил ее раздражение. Она огрызнулась:
— Перестаньте! Как будто есть какой-то другой.
— Понятно.
Если она не собиралась называть имен, то я уж точно. Я попытался изобразить задумчивость. Как будто взвешивал слова хозяйки.
На самом деле ничего подобного.
— Я напишу подробный отчет, — произнес я после паузы.
Она уперла руки в бедра и ехидно сказала:
— Иными словами, вы не будете ничего делать.
Я встал, подумав при этом: «Могла бы хоть чаю предложить».
Тут она приложила руку ко лбу и охнула.
Можно было подумать, что она вот-вот грохнется в обморок. Я подвел ее к креслу, усадил. От нее пахло карболкой или еще каким-то дезинфицирующим средством. Я спросил:
— Вам что-нибудь дать?
— Рюмку шерри. Там, на кухне, в ящике над плитой.
Я отправился на кухню, которая тоже оказалась стерильно чистой.
Нашел шерри, стакан для воды, налил добрую порцию напитка, сам отпил глоток и подумал: «Господи, до чего же сладко».
Сделал еще глоток. Ужас до чего приторно.
Я понес стакан в гостиную. Старая женщина взяла его обеими руками, деликатно отпила и тихо проговорила:
— Я должна извиниться. У меня недавно случилось большое несчастье. Если бы…
Если бы я был внимательнее, если бы не был под действием химии, если бы я был больше полицейским, если бы вместо головы у меня не была задница…
Я бы ее расспросил. Может быть, даже узнал имя и, видит Бог, предотвратил бы кучу несчастий.
Вместо этого я спросил:
— Теперь все в порядке?
У хозяйки уже был более нормальный цвет лица. Она почти улыбнулась:
— Вы были очень добры.
Явно чуждый ей тон. Ей нелегко было быть благодарной, состояние это было для нее неестественным.
— Вам ничего больше не надо? Может быть, позвать кого-нибудь?
— Нет, звать некого.
Если вы такое слышите, то обычно начинаете жалеть собеседника. Но я не мог заставить себя испытать к Рите Монро жалость. Честно говоря, она вызывала у меня отвращение. Больше всего мне хотелось убраться из ее дома куда-нибудь подальше. Я решил, что шерри, добавленное к наркотикам, лишило меня способности выносить здравые оценки. Поэтому я сказал:
— Тогда я пошел.
Хозяйка молчала, когда я уходил. Я подумал было, не стащить ли мне несколько книг, но не хотелось трогать ничего из того, что принадлежало Рите Монро. Пока я шел мимо университета, я представлял, как она сидит, сгорбившись, в кресле, рядом одинокий стакан с шерри и абсолютная тишина в доме. Я должен был испытывать восторг или хотя бы облегчение от того, что я теперь избавился от Билла Касселла.
Ничего подобного.
Единственная мысль в моей голове сфокусировалась на пинте «Гиннеса», которую я выпью максимум через пять минут.