Майлз засунул руки в карманы. — Послушай, я знаю что ты и Даниель…
Люс невольно застонала.
— Ты права, мне не стоило даже начинать…
— Нет, я не из-за этого застонала.
— Это просто…ты знаешь, что нравишься мне, верно?
— Хм.
Конечно она нравилась Майлзу. Они были друзьями. Хорошими друзьями.
Люси закусила губу. Теперь она играла сама с собой в молчанку, что никогда не было хорошим знаком. Истина: Майлз ей нравился. И он ей нравился очень сильно. Посмотрите на парня. Его океанско-голубые глаза и маленький смешок, который он издавал каждый раз, когда расплывался в улыбке. Кроме того, он был одним из красивейших людей, которых она когда-либо встречала.
Но был еще Даниель, и перед ним тоже был Даниель, и Даниель снова и снова и — это было бесконечно сложно.
— Я все порчу. — Майлз вздрогнул. — Все, что я хотел сделать, это пожелать доброй ночи.
Она посмотрела на него и увидела, что он смотрел на нее. Он вытащил руки из карманов, нашел ее руки, и сжал их на расстоянии между ними. Он медленно склонялся, сознательно давая Люси шанс ощутить захватывающую ночь вокруг них.
Она знала, что Майлз собирался поцеловать ее. Она знала, что она не должна позволять ему. Из-за Даниеля, конечно — но также и из-за того, что случилось, когда она целовала Tревора. Ее первый поцелуй. Только один поцелуй, который она когда-либо имела с кем-либо кроме Даниеля. Могло быть так, что будучи связанной с Даниелем, она была причиной того, что Тревор умер? А что если во второй раз она поцелует Майлза, он… она не могла даже перенести мысли об этом.
— Майлз. Она отодвинула его назад. — Тебе не стоит этого делать. Целовать меня это… — она затихла — опасно.
Он хмыкнул. Конечно он бы так и сделал, ведь он ничего не знал о Треворе — Думаю, я рискну.
Она попыталась отступить, но Майлс нашёл способ заставить ее чувствовать себя хорошо по поводу почти всего. Даже этого. Когда рот обрушился на нее, она затаила дыхание, ожидая худшего.
Но ничего не случилось.
Губы Майлза были мягкими как перышко, целуя ее достаточно нежно, он был все еще склонен к ее хорошему другу — но с достаточной страстью, чтобы показать, что он может быть намного сильнее. Если она захочет этого.
И почему если даже не было огня, обжигающей кожи, смерти или уничтожения, почему чего-то все же не хватало? — Поцелуй по-прежнему чувствовался как-то не правильно. Так долго, ее губы хотели губы Даниэля, все время. Она мечтала о его поцелуях, его улыбке, его великолепных фиолетовых глазах, его теле, заставляющих её чувствовать электрический заряд на коже. Никогда не должен был существовать кто-либо другой.
Что если она ошибалась насчет Даниеля? Что если она могла быть счастливее-или счастливой по настоящему-с другим парнем?
Майлз отстранилась, выглядя счастливым и грустным одновременно. — Итак, спокойной ночи. — Он почти отвернулся, собираясь обратно к себе в комнату. Но тогда он повернулся обратно. И взял ее за руку. — Если ты когда-нибудь чувствовала, что дела идут не так, ну… ты знаешь, с… — Он посмотрел на небо. — Я рядом. Я просто хотел, чтобы ты знала.
Люси кивнула, она уже сталкивалась с волной путаницы. Майлз сжал ее руку, потом повернулся в другом направлении, на границе с покрытой дранкой крышей, обратно в сторону его общежития.
Одна, нашла свои губы, где только что были губы Майлза. В следующий раз, когда она увидит Даниэля, будет ли она в состоянии сказать? Ее голова болела от всех взлетов и падений сегодняшнего дня, она хотела залезть в кровать. Когда она скользнула обратно через окно в свою комнату, она обернулась взглянуть на ночь и попыталась вспомнить все, что произошло за последнее время, так много вещей изменилось.
Но вместо звезд и деревьев и грохот волн, глаза Люси обратились на что-то еще за одной из многих труб на крыше. Что-то белое и вздымающиеся. Радужные крылья.
Даниэль. Он присел, только половина его тела скрыта от глаз, ноги отвёрнуты от того места, где она и Майлз поцеловались. Он стоял спиной к ней.
— Даниель, — позвала она, чувствуя, что её голос дрожит от его имени.
Когда он повернулся к ней, на его лице было выражение абсолютной агонии. Как будто Люси только что разорвала его сердце. Он согнул колени, развернул свои крылья, и вылетел в ночь.
Минутой позже он уже выглядел одной из звезд в сияющем черном небе.
16 Три дня
Утром, во время завтрака, Люс едва могла есть хоть что-то.
Это был последний день перед отъездом всех студентов Береговой линии на День благодарения и Люс уже чувствовала себя одинокой.